Форпост «Зоркий»
Шрифт:
— У меня нет денег.
— Ништо, одолжу. — И остроносый тут же отделил от своей кучи горстку мелочи. — Бери.
— Да я не умею.
— Чего тут уметь? Научим.
Началась игра. Действительно, чего тут уметь? Бери карту — одну, другую, пока двадцать одно очко не наберешь. И даже семнадцать или, там, девятнадцать, все равно считается выиграл, если у другого меньше.
Митя легко выигрывал. У его партнеров все перебор получался, их деньги постепенно переходили в Митину кучку. Он даже вспотел от радости, начал лихорадочно подсчитывать:
Но остроносый дал ещё денег — бери, мол, бери, свои люди, сочтемся. Митя разгорячился; по спине бегали мурашки. И все ему казалось: вот-вот ещё немного, ещё одну карту взять, и он обязательно отыграется.
Один из парней вдруг бросил карты.
— Хватит. Надо посчитаться.
Посчитались. И вышло, что Митя Рыжков проиграл десять рублей. Десять!.. Да у него таких денег ещё никогда не бывало.
Остроносый молчал. Зато его дружки потребовали:
— Давай, Митенька, расплачивайся.
— У меня нет. Я же говорил…
— Говорил, говорил! Это тебе не змея пускать. Нет денег, снимай ботинки. Ну!
Они угрожающе подступили к Мите. Один уже взял его за ворот, но тут вмешался остроносый.
— Эй ты, убери руки. Я звал Митяя в игру, я за него и отвечу. — Он сгреб с фанерки все свои деньги, швырнул их парням. — Заткните глотки, акулы. Пойдём, Митяй, ну их к черту!
Парни сразу отступились.
— Нам-то что, — примирительно сказал один.
А второй ядовито усмехнулся и подмигнул остроносому.
— Вот только чем он тебе отдавать будет?
«Да, чем?..» Митя тревожно посмотрел на своего нового друга. Но тот успокоил:
— Ништо. Я научу, как добыть гроши. И со мной рассчитаешься, и тебе ещё останется. Пошли.
Он крепко сжал Митино плечо и продолжал доверительно:
— В нашем деле, Митяй, трусить нельзя, но опасаться сам бог велел. Особенно дружинников и милиции. Милиционер есть наш самый главный враг. Запомни.
Они не заметили мальчика, копающегося на свалке. Зато мальчик обратил на них внимание. Он поднял голову и посмотрел им вслед удивленно: милиционер — самый главный враг? Это про таких, как Иван Сергеевич? Нет, тут что-то не так! Опасаться милиционеров могут только гады. А вдруг это шпион?..
Мальчик быстро рассовал по карманам найденные на свалке консервные крышки и, пригибаясь к земле, помчался наперерез уходящим, придерживая рукой на бегу фотоаппарат.
— Хорошо, что на пустыре за лесным складом так много надежных укрытий. Теперь-то и пригодятся лагерные навыки, четвертое умение: быстро и ловко маскироваться на пересеченной местности… Вот здесь — удобное место, лучше и не придумаешь! И новая пленка как раз заряжена. Мальчик снял с плеча фотоаппарат, навел объектив в узкий просвет между двумя сарайчиками, отвел затвор и затаился, прильнув к глазку
— Что-то щелкнуло… — настороженно сказал остроносый.
Митя тоскливо огляделся. Солнце освещало безлюдный пустырь. Вокруг стояла тишина, лишь ветерок позванивал листом ржавого железа на крыше сарайчика.
— Да нет, мне показалось. Пошли.
Клим лежал, распластавшись по всем правилам четвертого умения, в высокой траве за сарайчиком.
«Я тебе покажу — показалось!» — но коленки у него дрожали.
А ребята все идут по городу со своими голубыми повязками, смотрят по сторонам, ищут, где какой беспорядок, кому надо помочь. Пионерский форпост совершает сегодня свой первый рейд.
Впереди идет Симка Воронов. Он все вертит головой: нет ли где какого происшествия?
Эх, ребята, а ведь вы прошли мимо пустыря, проглядели Митю Рыжкова…
Глава пятнадцатая
ТРЕТИЙ ВОЖАТЫЙ
На Феде были новые ботинки. Они блестели и легонько поскрипывали; полинялую футболку заменила фланелевая рубашка с «молнией» и двумя карманами. За ремень были заткнуты тетрадки и книжка. Видно, Федя пришёл сюда сразу после школы.
— А, это ты, Федор Новиков? Я уж думал, ты не явишься за своими инструментами. А потом, признаться, и вовсе забыл про тебя. Что ж ты делал все эти дни, где пропадал?
— Меня в форпост приняли.
— Да-а? — Петров как будто удивился. — Ну, ты входи, входи. Чего в дверях застрял? Ты явился очень кстати. — Он достал из ящика стола Федины плоскогубцы. — Понимаешь, что-то сделалось с моей настольной лампой. Я сунул вилку в штепсель, а оттуда вылетела искра. Посмотри-ка, ты на эти дела мастер.
Федя подбежал к столу, взял плоскогубцы и мгновенно развинтил вилку.
— Ага! Видите, волоски соединились. Потому, что плохо заизолированы, а ещё петельки неправильно закручены.
Петров с удовольствием наблюдал за Федей. Тот уже вытащил из кармана моточек изоляционной ленты, ножик, сделанный из обломка пилки, и гвоздь, быстро и умело зачистил концы проводов.
— Вот смотрите, накручиваю на гвоздик конец провода. Теперь — раз! — гвоздик вынул. Видите, какая хорошая петелька! И нигде не торчит!
Петров смотрел, как мелькают проворные пальцы мальчика. А сам Федя оживлен, заинтересован; изменился он, однако, за эти дни.
— А хочешь, я устрою тебя в кружок, где ребята делают электрические звонки, разные приборы? Чинят утюги, плитки. Там даже есть модель турбины, как на Братской ГЭС.
Федя оторвался от работы.
— Правда, Иван Сергеевич?
— Правда. — Петров взял Федю за локти и придвинул к себе. — И не надо будет тебе тогда дырявить куклам головы, а главное — бросишь болтаться по улицам с подлецами, которые учат тебя воровать.