Форпост «Зоркий»
Шрифт:
— Ты откуда взялся, хулиган? Вот я сейчас с вами обоими расправлюсь!
Но расправляться ему не пришлось: из соседних кустов выскочил мальчишка с фотоаппаратом. Он нацелил объектив на мужчину и щелкнул затвором.
Мужчина оторопело посмотрел на фотоаппарат.
— Это что?.. Ты это зачем?
— Зачем, зачем! — передразнил Клим. — А зачем вы деретесь? Не трогайте Игоря. Вот отнесу вашу карточку лейтенанту
А к скверу уже спешили Симка и Славка. Они подбежали, бросили на землю битком набитые портфели.
— Что он от тебя хочет, Ига? Что случилось?
Клим поколебался немного и тоже подошел к Игорю, — маленький, на две головы ниже всех, но решительный — будь что будет!
Мужчина растерянно смотрел на мальчиков. Он, видимо, струхнул, однако Федю держал по-прежнему.
— Да ведь это же, извиняюсь, мой сын. Я его сутки разыскиваю. — Он покосился на фотоаппарат и повторил: — Мой сын Федька, понимаете, собственный!
— В социалистическом обществе нет частной собственности. Надеюсь, вам это объясняли там, где вы работаете? На почте, кажется? — насмешливо спросил Славка, разглядывая форменную фуражку мужчины. — А за то, что бьете ребенка, чей бы он ни был, знаете, что полагается в СССР?
— Да я же его не бил. Шлепнул два раза — и всё.
— Ничего себе шлепнул! Я видел… Это ещё на улице. А дома вы с него шкуру спустите? — Игорь вынул сжатые кулаки из карманов куртки; губы его дрожали, бобрик на голове щетинился. Внезапно он неожиданным сильным толчком выбил Федю из рук мужчины. — Беги!
Федя стремглав пустился наутек. Славка бросился за ним. На бегу крикнул:
— Я его так спрячу, ребята, что этот пьяный боров ни за что не найдет!
Мужчина вспыхнул, но сдержался.
— Я его больше не трону, обещаю. А ты карточку никакому лейтенанту не носи. Договорились, малыш?
— Я вам не малыш, — бесстрашно отрезал Клим, но на всякий случай все же отступил за скамейку.
В сквер вошли толстуха Нинка и Лера. Они ели на ходу эскимо и с любопытством смотрели вслед уходящему мужчине.
— Что здесь у вас произошло, мальчики? Отчего ты, Игорь, такой злой и всклокоченный, как еж?
— Да вот, — сказал Симка, — этот дядька лупил своего сына, а Ига заступился.
— А за меня вступился вот он, — Игорь хлопнул Клима по плечу. — Спасибо, давай лапу.
Клим даже покраснел от радости. «Давай лапу». Это сказал сам Игорь Соломин. Тот Игорь, который не побоялся схватиться один на один с этаким боровом.
Все смотрели на Клима. Толстуха Нинка сразу отдала ему свое эскимо, а высокая красивая Лера так и прищурила синие глаза.
— Да это Климка Горелов с нашего двора. Как же он вступился за тебя, Игорь? Вот интересно!
Тут Игорю пришлось рассказать все по порядку. Лера и Нинка только ахали, а Симка воскликнул:
— И я ещё назвал его сопляком — такого орла! Беру свои слова назад.
Клим умоляюще посмотрел на Игоря.
— Я хочу под знак Ф. Ребята… — голос его дрогнул.
— С сегодняшнего дня ты с нами, — твердо сказал Игорь.
Симка угрожающе выпятил
— Поклянись кровью, дай железное слово…
— Брось свои глупости, — перебил Игорь. — А ну, Клим, дай-ка сюда твой аппарат. Пойдёмте проявим этого типа на всякий случай.
Клим послушно протянул аппарат, испуганно шмыгнул носом.
— Не сердись, Игорь. Там, наверно, нет никакой пленки. Я ещё не умею заряжать…
Глава седьмая
С БОЛЬШОЙ БУКВЫ
Так Клим Горелов из четвертого «Б» класса был принят в Чердачное Братство под знаком Ф.
Правда, Клим ещё не все знает. Например, какое это «железное слово», которое не успел на чердаке досказать Шестикрылый Симка Воронов? Клим запомнил стишок и переписал его в тетрадку:
Нас трое, но грудью одною мы дышим, Не легок наш путь и не прост! Не только чернилами — кровью напишем Железное слово…Клим уж по-всякому ломал голову, но разгадать это недостающее слово так и не сумел. Или вот сам знак. Что обозначает эта буква Ф? Расспрашивать нельзя. Ещё передумают и не примут опять. А ведь пока ему доверяют. Иначе разве поручили бы Климу в тот же вечер отнести на чердак оба портфеля, набитые консервными крышками?
С сознанием всей ответственности, с портфелями в руках, стараясь не привлечь внимания дворника, Клим проскользнул в ворота, пробежал по двору и уже готов был скрыться на лестнице, как вдруг услышал знакомый голос:
— Отравить воздух запахом старого тряпья? Загрязнить такое хорошее помещение? Нет, это никуда не годится.
Клим огляделся. В садике возле кирпичного домишка разговаривали Иван Сергеевич и усатый домуправ.
Клим хотел было послушать, про какую это отраву они говорят, но домуправ так и зыркнул своими глазищами на Клима и даже как будто пошевелил усами. Ещё привяжется — что несешь, куда? — и Клим поскорее юркнул на лестницу.
Он поднимался медленно, на каждой площадке оглядывался, — не следит ли домуправ? Вот, наконец, и дверка с буквой Ф, знакомый полумрак, запах нагретой солнцем крыши; полоска света упирается в ларь.
Клим опустил на пол свою ношу, подошел к ларю и… отшатнулся. Из ларя высунулась всклокоченная голова.
Клим чихнул от ужаса, попятился к двери. Но полоса света из окошка осветила лицо, перепачканное в пыли, и страх у Клима сразу прошел.
— Это ты? — спросил он.
— Я, — ответила голова. — А ты кто?
— Я видел, как тебя бил твой отец. Я сидел за кустами, — может, заметил? У меня ещё фотоаппарат был с собою. Я его отдал Игорю, тому мальчику, который тебя спас.
— А-а. Такой стриженый? Он — смелый. У тебя пожрать ничего нет?