Форсайт
Шрифт:
— Чаще всего надписи находят рядом с компьютерами. Не бытовыми, конечно. Сервера, дата-центры, крупные вычислительные кластеры... Отсюда и пошла мысль о нейросети.
В папке были фотографии.
На фотографиях стены, столы, листы бумаги. Было даже фото потолка, на котором кто-то ухитрился оставить надпись.
«ЭТО СЛУЧАЙНО»
«VIOLATION D'ACCES»
«ОНО РАСТЕРЯНО»
«УМЫСЛА НЕ БЫЛО»
«ОШИБКА ОШИБКА ОШИБКА ОШИБКА»
«REBOOT REQUIRED, SAFE MODE»
«КОНФЛИКТ КОНФЛИКТ
Я быстро пролистывал фотографии. Надписи были на разных языках, большую часть я не знал. А то, что мог прочитать, говорило об ошибках, растерянности, о том, что «оно» — чем бы оно ни было — не имело злого умысла.
— Вы умеете фотографии оттуда доставать? — вдруг сообразил я. — Как?
Григорян поморщился.
— Никак. Надписи воссозданы по описаниям, сохранено содержание и внешний вид. Для удобства работы.
— Ну... как-то всё за теорию о нейросети, — согласился я. — Но писали-то люди!
— Да, похоже, что писали люди, оказавшиеся в момент События рядом с крупными информационными массивами. В последний месяц мы начали активно работать в этом направлении, вот... накопали. По всему миру.
— Но как...
Григорян развёл руками.
— Давайте остановим запуск нейросети? — попросил я. — Ну что для этого надо? Давайте я совру, что мы в Мире После что-то такое узнали...
— Хорошая идея, но нам нужны железобетонные аргументы, — тихо ответил Григорян. — Понимаешь, Никита, все смотрят на нейросеть как на оружие. И на Мир После...
— Тоже как на оружие?
— Да. Как бы сделать, чтобы все вражеские города накрыло облаками... — Григорян зло усмехнулся. — Когда учёные, делавшие атомную бомбу против нацистов, поняли, что сотворили, они принялись бороться за мир. Но ничего не получилось.
— Где мы добудем аргументы... — пробормотал я. — Бесполезно всё...
Григорян помолчал.
— Вы тоже не главные в проекте «Карамболь», Никита.
— Понял уже.
— Нет, ещё не понял. Этим вечером вам начнут вводить «Форс» внутривенно. Для гарантии срабатывания и длительного форсайта. Ваша команда пойдёт в дата-центр, но не одна. С вами будет человек, у которого действительно уникальная способность.
Я молчал, глядя ему в глаза.
— Его способность — отматывать время назад. Сможете откатиться до самого момента События. Увидеть его своими глазами. А потом, вернувшись, рассказать всё.
— Есть и такая способность? — недоверчиво спросил я.
— Ты можешь убивать одним лишь словом. Мишка воскресает, даже разорванный на части. Лена в Мире После плавила танковую броню. Владислав создаёт объемное изображение и звук событий, которым даже не был свидетелем. Геннадий может временно поменять способности у других людей. Тебя ещё что-то удивляет в том мире?
— Но время...
— Вы каждую ночь оказываетесь в своих телах из будущего.
— Сдаюсь, — я поднял руки. — И с кем мы пойдём?
Григорян улыбнулся.
— Узнаете перед форсайтом.
Я кивнул и сказал:
— Мне кажется, уже знаю.
Глава тринадцатая
Обеденный зал пустовал. От «осенних» была лишь Алевтина, мрачная, словно сама осиротела, от «летних» остался Михалыч — тот выглядел бодрым, как обычно. Они сидели за одним столиком, и при виде нас с Леной актёр приглашающе махнул рукой.
— Вас дожидаемся, — сообщила Алевтина. — Мальчишки уже разъехались.
Неловкость я испытывал такую, словно внезапно попал на похороны и должен сейчас выдавливать из себя слова сочувствия совершенно незнакомым людям.
— Мне очень жаль, — сказал я.
— Как это случилось? — не стала тянуть Лена.
— Ниблы, — коротко ответила Алевтина.
— А у нас — полный расколбас. — Михалыч неожиданно улыбнулся. — Алан всех порезал, а потом сам убился.
— Как порезал? — не понял я.
— Он умеет, — уклончиво ответил Михалыч. — Умел.
— Как Росомаха в кино, — пояснила Алевтина и провела в воздухе раскрытой ладонью. — Чик-чик.
— Мы наткнулись на парочку серпардов, — объяснил Михалыч. — Ну... на всякий случай оружие держали наготове, но не стреляли. Серпарды прикольные. Алан впереди шёл, потом остановился. Смотрит на серпардов, те на него. Алан выпустил когти, мы думали, что он решил атаковать. А он разворачивается и...
Михалыч чикнул себя пальцем по горлу и очень правдоподобно захрипел. Потом рассмеялся.
Всё-таки актёры — они странные.
— Алан сразу уехал, — добавил Михалыч. — Сказал, что ему так стыдно, что он никому в глаза смотреть не может.
— Объяснил, что случилось? — спросила Лена.
— Говорит, ничего особого не почувствовал. Просто решил, что надо нас убить.
— В общем, ниблы умеют действовать скоординированно и себя при этом не щадят, — заключила Алевтина. — А серпарды способны загипнотизировать человека при зрительном контакте.
— Учитывайте! — строго велел Михалыч. — Вы вроде как единственная наша надежда.
— Таких надежд в мире тысячи, — поправил я.
— Вот этой мысли допускать нельзя, — наставительно произнесла Алевтина. — Считайте, что вы последний шанс.
Я кивнул.
Бла-бла-бла. Пустой разговор.
Интересно, что бы они сказали, узнав, что мы вот-вот умрём?
— Ты не думай, Никитушка, что мы из пустого любопытства остались, — сказала Алевтина мягко. — Хотя и этот момент есть, да. Григорян разрешил нам остаться на время вашего форсайта, вроде как группе поддержки. Но, может, мы что-то сейчас сумеем подсказать.