Фортунат

Средневековая литература

Тот посмеялся над приятелями и сказал: «Ничто другое, кроме ваших денег, не приведет меня в хорошее настроение». Все же когда растранжирили они все деньги, то однажды поздно вечером, когда граф с графиней удалились на покой и в слугах не было более нужды, Руперт пришел к Фортунату в его комнату и сказал: «Господин канцлер, мой добрый друг и благодетель, поведал мне сейчас нечто в тайне, и, хотя он наистрожайше запретил рассказывать это, если мне дорога его милость, я все же не могу и не хочу скрывать от тебя, моего верного друга и доброжелателя, эти вещи, ибо они такого свойства, что касаются и тебя. Дело обстоит так. Наш господин граф, как тебе превосходно известно, взял знатную и красивую супругу, к тому же в дамских покоях множество прекрасных дам и девиц. Вот и запала графу в голову фантазия, и устрашился он за супругу и иных, обретающихся при ней в дамских покоях, и за молодых камердинеров, прислуживающих им, хотя и лелеет он надежду, что слуги благонравны и ни за что на свете не учинят бесчестья, однако не оставляют его помыслы о том, какая это слепая штука — любовь — и как тяжко ее потушить, когда она вспыхнет и разгорится. Ибо двух влюбленных, хранящих друг другу верность, ничто, кроме смерти, не разлучит.

И дабы это предотвратить, посоветовали ему нечто совпавшее с его собственными помыслами. Он вознамерился поутру скакать в Лауфен, [13] превеликий город,

в каковом есть епископат и университет, сиречь высшая школа, где он должен уладить великую тяжбу против некоего графа из-за земли и подданных. Он прибудет на суд со всяческой пышностью и возьмет с собой всех своих слуг, ибо ему доподлинно известно, что граф Сан-Поль, его ответчик, также прибудет с роскошной свитой. И, находясь в городе, условится он о том, чтобы оскопили четверых камердинеров, прислуживающих дамам, хотят они того или нет, ибо как раз в Лауфене есть весьма искусный в том ремесле мастер. Граф замыслил свершить все так, чтобы они не узнали о том друг от друга, и решил, когда он возвратится ко двору, то известит мастера, чтобы тот нанял трех либо четырех дюжих кнехтов, а также снял четыре крестьянских дома в глуши, тогда он пришлет к нему четверых своих слуг, всякий день по одному, и даст слуге коня якобы для того, чтобы отвести его жене мастера. Мастер должен каждого из них поутру встретить, схватить, силой завести в дом и обрезать каждому член либо оба яичка, дабы было то понятнее, и исполнить все добросовестно, без единой оплошности, и приложить всяческое усердие, дабы слуги полностью излечились. А также никому о том не говорить, чтобы слуги не известили друг друга. И как только все закончится, граф возьмет их обратно, определит в дамские покои и велит, как и прежде, служить дамам. И, поведав о том своей супруге, прикажет хранить все в секрете, будучи уверен, что графиня непременно откроет тайну старшей камеристке, следом эта молва пойдет от одного к другому, покуда о том не узнают все. Таким образом замыслил граф преградить любви доступ в женские покои. Ибо ему доподлинно известно, что ни одна женщина на свете не полюбит обрезанного или оскопленного мужчину, так как это совершенно противно ее естеству».

13

Лауфен (нем. Lauf fen) — город с таким названием располагается на р. Неккар, притоке Рейна. Но литературоведы ГДР предполагают, что автор, скорее всего, имел в виду г. Левей в Брабанте.

И когда Фортунат услыхал сказанное Рупертом, он сей же миг ужаснулся и спросил, не ведает ли тот выхода из города, и просил его указать ему таковой, ибо намерен бежать прочь, не дожидаясь, покамест граф осуществит свой умысел. «И отдай он мне все свое богатство, и сделай меня королем Англии, я бы не остался служить ему ни единого дня. Поэтому, любезный Руперт, посоветуй мне, как отсюда выбраться». Руперт ответствовал: «Видишь ли, любезный Фортунат, городские ворота заперты и до завтрашнего утра никто не сможет ни войти, ни выйти отсюда. Но как скоро зазвонят к заутрене, отопрут ворота, прозывающиеся Порта да Ваха, [14] они служат для выгона коров и открываются ранее всех. Однако, любезный Фортунат, кабы этот умысел касался меня, а не тебя, я бы не слишком противился ему, ведь ты проживешь всю свою жизнь истинным господином, и я желал бы, чтобы выбрали меня, я не стану долго размышлять и отдамся им в руки». Фортунат ответствовал: «Да сотворит господь так, чтобы это приключилось с тем, кто этого желает. А я не хочу о том и помышлять, и, если бы мне предоставили выбор — оскопиться и стать через то королем Франции либо неоскопленным всю жизнь просить подаяния, — мне не понадобилось бы ни совета, ни времени на раздумье. Уж лучше я лишусь крова над головой, под коим я проводил ранее свои ночи».

14

Порта да Ваха (от лат. porta do vacca) — ворота для выгона коров.

Как Фортуната запугали тем, что сделают его каплуном, отчего он в тайне бежал прочь

Тут Руперт сказал: «Мне жаль, что я открыл тебе эту тайну, ибо по всему видно, что ты замыслил бежать прочь, хотя я лелеял надежду, что мы будем жить как братья и сообща коротать наш досуг. Но раз уж ты вздумал бежать отсюда, дай мне знать письмом, где обретешь пристанище. И когда наш господин снабдит дамские покои оскопленными слугами, я извещу тебя и ты вернешься сюда, хотя и не сомневаюсь, что ты всюду сыщешь себе милостивого господина». Фортунат поспешно возразил ему: «Не пиши и не жди меня, покуда я жив, ноги моей не будет при дворе графа, И прошу тебя, не говори никому, что я ускакал прочь, прежде чем я не пробуду в отлучке трех дней». Руперт ответствовал Фортунату: «Твоя осторожность похвальна». И тут простился с ним, и прикинулся грустным, будто донельзя огорчен, и сказал: «Пусть милость господа, чистое сердце непорочной девы Марии и благословение всех господних святых направляют тебя и сопутствуют тебе во всех делах и хранят от всех сердечных мук». И на этом расстался с ним. О, что за великодушные слова исторглись из лживого сердца! О Иуда, сколь велико число твоих наследников! Таким образом расстался Руперт с Фортунатом.

Было это около полуночи, когда обыкновенно все спят. Но Фортунат и не помышлял о сне: его томил всякий минувший час, ибо страшился он, что граф дознается о его намерении бежать и он будет схвачен, и, снедаемый страхом и нетерпением, ждал, покуда не забрезжит рассвет. Тут он вскочил на коня, надел сапоги и шпоры, взял сокола и пса, будто собрался на охоту, и спешно поскакал прочь, и так торопился, что выпади у него глаз, он не остановился бы поднять его. И когда проскакал он с таковой поспешностью миль десять, то купил себе другого коня и вскочил в седло и что было духу помчался далее, а графских коня, пса и сокола, все это, он отослал графу, дабы у того не было причины снаряжать за ним погоню.

Графу стало известно, что Фортунат, не испросив позволения, ускакал прочь, хотя он не выказывал ему своего неудовольствия и к тому же не уплатил жалованья. Граф впал в недоуменье, допросил слуг, всех сообща и каждого порознь, не ведает ли кто, что явилось причиной его бегства. Они все сказали, что не ведают того, и поклялись, что не учиняли ему никакого зла. Тогда граф самолично отправился к супруге на дамскую половину и спросил ее и всех прочих, не учинил ли кто Фортунату обиды и не известно ли, отчего он бежал прочь не простившись. Графиня и все иные ответствовали, что им о том неведомо и не повинны они в том ни словом ни делом, ибо, покидая их вечером, он был весел и поведал им о своей земле, во что там облачаются женщины, о прочих тамошних нравах и обычаях. «И изложил это столь ужасной немецкой речью, что мы не удержались от смеха. Увидав, что мы смеемся, он тоже расхохотался и так, не закрывая рта, ушел прочь». Граф сказал: «Коли я ныне не дознаюсь,

отчего Фортунат бежал прочь, то узнаю это впоследствии. И если я, право, узнаю, что причиной этому один из моих слуг, он будет мною наказан, ибо без причины Фортунат не бежал бы прочь отсюда. Мне известно, что ему причитаются пятьсот крон за то время, что он пробыл тут, ведь я помышлял, что он никогда не уедет отсюда. Но я думаю, что он не намерен возвратиться сюда вновь, ибо все драгоценности, каковые у него имелись, он взял с собой».

Когда Руперт уразумел, сколь велико огорчение его господина, объял его смертельный ужас, и устрашился он, что кто-либо из друзей проболтается, что он его выжил, и обратился ко всем ним сообща и к каждому особо, и просил нигде никому не говорить, что именно он подговорил Фортуната бежать. Они преданно поклялись ему в том, но все же одолевало их любопытство, какой хитростью Руперт вынудил Фортуната бежать столь поспешно, не простясь, будто свершив нечто достойное хулы. И был меж ними один, более всех пристававший к Руперту, и надоедавший ему расспросами, и желавший узнать, как он избавился от Фортуната. И поскольку Руперт не мог от означенных расспросов отвертеться, он сказал, что Фортунат поведал ему о жизни своего отца, как тот впал в бедность и поступил на службу к королю Кипра. «И я сказал ему, что к королю Англии мчится верхом посол, дабы известить его о кончине короля Кипра, ибо они от рождения были друзьями, и означенный посол поведал мне, что король Кипра, будучи еще в добром здравии, возвел Теодора, отца Фортуната, в графское достоинство и пожаловал ему земли некоего графа, по имени Ансельмо фон Тератцино, каковой умер, не оставив наследников. Теодор был первым, кто обратился к своему господину с просьбой о ленном владении, [15] отошедшем в казну, и король тотчас пожаловал Теодору и наследникам его графство, удостоверив это по всем правилам печатью и грамотой. Когда я поведал ему о том, он не вполне поверил моим речам и заметил лишь: «Мне весьма хотелось бы, чтобы моему отцу хорошо жилось». Все же по этой-то причине он и ускакал прочь». Кнехты графа, услыхав сказанное, говорили друг другу: «Ну и глупец этот Фортунат! Уж коли привалило ему такое счастье, надо было сообщить о том нашему господину, он бы снарядил его со всяческими почестями и послал с ним троих либо четверых из нас и всю жизнь был бы к нему милостив, вот как надлежало ему сделать».

15

В средневековой Германии лен — ленное владение — представлял собой земельный надел, который жаловался сюзереном вассалу на условии выполнения последним какой-либо службы. Но начиная с XIII в. лен стал передаваться по наследству, что и нашло свое отражение в книге: земли графа Ансельмо фон Тератцино отошли к королю лишь потому, что он не оставил наследников после своей смерти.

Как Фортунат прибыл в Лондон

А теперь оставим графа с его слугами, пребывающего в совершенном неведении о том, как Руперт отделался от любопытных ложью, и послушаем, что приключилось с Фортунатом далее. Купив другого коня и отослав прежнего господину, он все же опасался, что по пятам за ним следует погоня. Если ранее он спешил, то теперь он мчался что было мочи, покуда ни прибыл в Калис, [16] там он взошел на судно и перебрался' в Англию, ибо страх, овладевший им, был так силен, что по эту сторону моря он не полагал себя в безопасности, и вновь повеселел, и прибыл в столицу Англии, прозывавшуюся Лондоном, куда со всего света съезжались купцы и где они вели свои дела.

16

Калис — Кале (фр. Calais) — город-порт на севере Франции, на берегу пролива Па-де-Кале. В IX–X вв. был рыбачьей деревушкой.

Тут пришла с Кипра галера, груженная дорогим товаром, а с ней много купцов. Меж ними было двое юношей, имевших на Кипре богатых родителей, каковые послали их с галерой в Лондон, поручив им множество дорогого товару. Те же никогда прежде не покидали пределов Кипра и не очень-то знали, как вести себя и держать в чужих землях, и что они услыхали от своих отцов, давших им добрые наставления, тому они и следовали. И когда галеру с купеческим добром разгрузили и уплатили королю пошлину, дабы всякий мог покупать и продавать, юноши также взялись торговать и выручили за товар наличные деньги, и немалые, чему донельзя обрадовались, ибо внове им было держать в руках наличность К ним и подошел Фортунат, и, встретившись друг с другом на чужбине, преисполнились они радости, стали добрыми друзьями, и тотчас сыскалась шайка никчемных мошенников, с коими повели они знакомство. Те сумели завлечь приятелей красивыми женщинами, игрой и беспечной жизнью, при этом сами жили, ни в чем себе не отказывая, принимали от друзей подарки, пока тем было что дарить. Таким образом они проводили свою жизнь в увеселениях и удовольствиях, и если один обзаводился прелестной любовницей, другой старался превзойти его в том и найти еще прекраснее и платил ей столько, сколько та желала. Так развлекались они около полугода. Меж тем настало время, когда их наличные деньги оказались на исходе. Хотя у одного и оставалось более, нежели у другого.

Как Фортунат угодил в дурное общество, растранжирил с мошенниками и потаскушками все свои деньги и претерпел впоследствии жестокую нужду

Фортунат, имевший менее всех, первым также и выдохся. Он лишился всех своих ценностей и всего прочего. Равным образом и друзья его все, что они выручили в Лондоне, спустили потаскушкам, а потаскушки делились с мошенниками, да столь часто и столь долго, покуда ни у Фортуната, ни у его друзей не осталось ни гроша в кармане. Тут они возомнили, что любовницы вновь примут их и будут с ними, как и прежде, веселы и щедры, как делали они сами. Однако ничего из того не вышло, потаскушки захлопнули пред ними двери и стали потешаться над ними из окон, выкрикивая: «Коли есть у вас деньги, пожалуйте к нам. А коли кошельки ваши пусты, то ступайте на галеру и возвращайтесь туда, откуда прибыли». Их друзья, те, что до сих пор таскались за ними по пятам и величали их молодыми господами, посмеялись над ними, и один вопрошал — юношу, потратившего на любовницу свыше тысячи крон: «Какой из тебя господин, на что ты годен, коли нет у тебя более денег?». Другой плут вопрошал того же: «Господин сыскался! Ты возомнил, что за две тысячи крон тебя всегда примут тут?». Третий сказал Фортунату: «Ну и глупец же ты! Не имея более денег, кроме пятисот крон, ты не вложил их в товары, а спустил распутным девкам! Сверши ты это, всякая из крон принесла бы тебе прибыль в штоттер». [17] (Штоттер стоимостью равен двум бемишам. [18] )

17

Штоттер — мелкая монета.

18

Бемиш (нем. hehmisch) — мелкая монета, имевшая хождение в Богемии, откуда она и получила свое название. Богемия — по-немецки B"ohmen.