Фото
Шрифт:
и очереди вослед.
Любой мимолетной препоне –
дорогу, любым мольбам
о смысле – нет, чтобы понятое –
уже по одним губам,
по редким ночного плеса
приметам, слышным едва,
так тихо, такими веслами,
что весла – уже слова.
И собственный свяжет с ними
свой голос душа тогда,
иначе необъяснимое
войдет в нее навсегда.
***
Зима
Деревья в небо уплывали,
то есть, кажется, наоборот:
проснешься – снегом лес завален.
Различной глубины следы
на стеклах, рамах и дорожках
всю ночь из блесток и слюды
выкладывая осторожно –
как будто кто-то понимал
предполагаемого зрителя
и плавно холод поднимал
до бытия и до события.
***
Поэзия – окно,
стихи в котором – рама.
Движение одно,
бумаги лишний мрамор
снимающее, – тест
на то, сколь может стоить
способность чей-то текст,
как вид в окне, присвоить.
2
***
Ждать – бесконечно глупо,
но если очень долго –
от стога и от луга
останется иголка.
Во всем четверостишье
от Бога только – очень,
любого слова тише,
всех поисков короче.
***
Сбывается то, что есть.
Строфа всего лишь пришла
в себя – и уже здесь,
то есть, там, где и была.
Сбываются облака,
держащие за руки, за-
глядывая в глаза,
сбывающиеся, пока
не станут зреньем вообще,
прорехой в земных делах.
Сбываться – в духе вещей,
а не в телах.
***
Вымучиваю строчку,
когда она – за точкой.
А точку ставить рано
не после строчки. Странно.
Выдумываю то, что
за мыслью, как нарочно,
меня стремится тоже
вообразить, похоже.
«Легкое поведение»
Эта, вся как на ладони, гонка дней,
приз в которой все ценнее и ценней.
Эта, пристальному взору не видна,
растворенная напротив глубина.
Все так просто, очень просто, Джон: любить –
если просит он, любимого убить;
чистоту свою любой ценой спасти –
до пустыни полной дело довести.
Может, кто-нибудь кого-то в судный час
избавляя от страданий, создал нас.
Легкость – главный притяжения закон.
Я была во сне: твоим был только сон.
***
Тишина сильнее любого ветра,
и о нем – это всегда о ней.
Если б можно было верить не в Бога, а в человека,
я, наверное, мог бы любить сильней –
не умом и сердцем (по сути, издали),
не воображеньем (теплей на шаг),
а совсем: как озером тело, как душу мыслью,
осторожно разгуливающей в камышах,
как простую жительницу округой,
равно всем дарующей свой свет.
Там, куда ступаешь невесть откуда,
меж ступнёй и светом различий нет.
***
В конце концов, не в этой дело
линялой темноте – она
и до подобных дел глядела
вот так, без всякого окна.
От заполуночного бденья
меж пустотой и высотой,
вступающими в отношенья,
не в утро переход простой,
тогда как окончанье ночи
все более – вопрос цены:
насколько день и эти строчки
друг другу в принципе нужны.
***
Глядеть на себя самого,
не понимая, кто же на кого смотрит,
больше не балансируя между реальностью и свободой.
Отраженье, разглядывающее оригинал…
Погружённая в воду ступня не чувствует целиком тела.
Иное дело – лицо, голова.
Иное дело – тело, целиком погружённое в воду,
чувствующее себя ступней. Лицом. Головой.
Осознанье себя – ощущенье воды,
отделяющей погружённую часть от свободной:
болтнуть рукой – почувствовать воду
и ангела, то же самое сделавшего без воды.
Эту иллюзию перерастаешь в один прекрасный момент:
маленький человечек, болтавшийся в луже,
это искаженное прозрачной средой отражение наблюдателя,
видит себя наблюдателем, искажаемым лужей.
***
Понятно, надо быть в пейзаже,
в холодном мрамора куске,
в мелодике луны, но даже
простого камешка в реке
не вычислить, не переплюнуть
естественную глубину,
довольствуясь привычкой думать
за воду, мрамор и луну,
вообразив, что мысль – отрада
(на дне речном покой найдя)
молчать, под водной толщей взгляда
от смутных звезд не отводя.
***
Жизнь, прожитая целиком,
как сновидение без сна,
как Рафаэлем – босиком
Изображенная – до дна,