Фотосессия в жанре ню
Шрифт:
– Что, еще кто-то умер?! – испугалась Оля.
– Нет, знакомые все лица! – ответил Малинин, закладывая крутой вираж. – То есть тела. В смысле, трупы. Сегодня, в час дня, хоронят Репкину!
– Ааа, – Олю немного отпустило. – Значит, мы спешим, чтобы не опоздать на ее похороны?
– Ну да! Ты же должна посмотреть, вдруг там будут какие-то знакомые лица!
– То есть не тела, в смысле, не трупы, – кивнула Оля, успокаиваясь.
– Я попросил санитара в морге мне позвонить, когда Репкину заберут, – объяснил Малинин, тоже прекращая орать. – Он и позвонил. Мы с Ваней все бросили – и к тебе. Сначала, наверное,
– Да-да, я думаю, можно немножко сбросить скорость, – мягко сказала Оля. – На ста двадцати будет сложновато встроиться в траурный кортеж, да и гаишники…
Но гаишники им не встретились.
К кладбищу они подъехали не с центрального входа, а откуда-то сбоку, так что Оля даже подумала, что Малинин заблудился. То есть верхушки крестов и обелисков впереди виднелись, но доступ к ним закрывал высокий вал из каменных обломков.
– Тут есть служебный вход, – объяснил Малинин, за поводок вытягивая из машины медвежонка. – Надо Ваньку выпустить, пусть проветрится, пока мы наведаемся к Репкиной. Он все утро на бульваре плясал, а там даже для людей туалетов нет, не то что для медведей.
За каменным валом занудно тюкало долото и время от времени истерично взвизгивала пила. Малинин явно знал куда идти. По утоптанной тропке он провел Олю и Ваню к калитке, за которой тянулся лесок – неухоженный, но без могилок. Могилки начинались дальше, где лесок стремительно редел и превращался в старое кладбище.
– Секундочку.
Андрей завел медвежонка за раскидистый орешник и вернулся один.
– Все, погнали!
И они погнали.
В этот день городское кладбище работало в штатном режиме, плановые захоронения производились каждые двадцать минут. Однако несчастные, как и счастливые, часов не наблюдали, прощания то и дело затягивались и общее расписание неизбежно сбивалось. В результате в тринадцать ноль-ноль в последний приют практически одновременно въезжали на катафалках сразу три новосела.
По закону подлости, исправно действующему не только в мире живых, но и на территории мертвых, эти три захоронения производились в разных углах обширного погоста. Так что Андрею Петровичу и Ольге Павловне для того, чтобы найти Репкину и иже с ней, пришлось побегать.
Чтобы ускорить процесс, они разделились, условившись созвониться по телефону.
– Поверю, когда увижу своими глазами! – сказал профессор Пигликов, помотав головой так энергично, что стильный каракулевый берет потерял форму и сполз ему на глаза, как жидкий коровий блин.
– Да говорю вам, батенька, это был медведь! Самый настоящий живой медведь! – мелко подпрыгивая от возбуждения, радостно вскричал профессор Канавкин. – Нет, вы представляете?! В наше время! В этих широтах! Отголосок древнейшего обряда! Это же настоящее открытие!
– Поверю, когда увижу, – повторил царственно важный профессор Пигликов, решительно поправив берет.
– Конечно, я не могу гарантировать, что это замечательное явление повторится для нас с вами именно сегодня, – с сожалением признал профессор Канавкин, вертя головой, как птичка. – Обстоятельства, вызвавшие воспроизведение на провинциальном российском погосте начала двадцать первого века колоритнейшего обряда времен неолита, нам с вами еще предстоит
– Такая? – Профессор Пигликов указал направление тройным подбородком.
Профессор Канавкин обернулся и радостно всплеснул ладошками:
– Именно, именно такая!
Женщина в черном одеянии, широко распахнутом по причине катастрофической нехватки пуговиц и сильного встречного ветра, вспугнутой вороной промчалась по поперечной аллее справа налево.
– Сударыня! Сударыня, позвольте…
Профессор Канавкин опустил руки и вздохнул:
– Ах, нам за ней не угнаться!
– Действительно, – желчно сказал недоверчивый профессор Пигликов. – Я уже не в том возрасте, чтобы гонятся за полураздетыми дамами. Ну? И где же ваш медведь?
– Подождем, – предложил профессор Канавкин.
Они подождали, но медведь не появился. Зато по поперечной аллее – теперь уже слева направо – вновь промчалась неугомонная сударыня в черном.
– Кажется, она потеряла своего медведя, – ехидно заметил профессор Пигликов.
– Предлагаю последовать за ней, – нахмурился его коллега.
– Одну минуточку, извините, – толстые щеки Пигликова порозовели. – Мне нужно ненадолго отлучиться. Вы знаете, мой простатит… А тут ведь нет уборной?
– Ближайшая уборная в здании дирекции, это воооон там, – подтвердил Канавкин, превосходно изучивший инфраструктуру погоста.
– Слишком далеко, – решил Пигликов. – Но вот тут, где мы с вами сейчас находимся, тут ведь еще не кладбище как таковое?
– Захоронений тут нет, если вы об этом.
– Именно об этом, – пробурчал некстати застигнутый малой нуждой профессор Пигликов, отступая в заросли.
Деликатный профессор Канавкин повернулся к нему спиной. Заглушая треск кустов и ожидаемое журчание, он мелодично засвистел реквием Моцарта, но не успел исполнить даже первую из пяти частей секвенции, как услышал исполненный ужаса крик.
Орешник затрясся, как банный веник в руке великана. Проломив своим телом хрупкие ветки, на дорожку вывалился профессор Пигликов. В перекосившемся берете, в распахнутой – на манер мантии – и запятнанной снегом шубе, с трясущимися щеками и подбородками он походил на низложенного короля. Причем чувствовалось, что низложение произошло только что, и опальный король еще опасается чего похуже, а потому спасается бегством.
– Что случилось, батенька?! – испугался профессор Канавкин.
Дородный Пигликов, придерживая руками штаны, заторопился к выходу с такой скоростью, что вполне мог бы соревноваться с давешней сударыней в черном.
– Что? Что случилось, Иван Афанасьевич? – с трудом догнав его, спросил участливый Канавкин.
Пигликов ответил ему лишь после того, как выскочил за калитку, закрыл ее на задвижку и еше припер снизу немаленьким обломком гранита.
– Вопервых, Викентий Эдуардович, я должен перед вами извиниться, – слегка отдышавшись, сказал опальный король. – Вы были совершенно правы: какие-то дикие ненормальные неандертальцы действительно приводят на это кладбище живого медведя!
– Так это же прекрасно! – возликовал профессор Канавкин. – Давайте вернемся и установим все обстоятельства данного удивительного явления!