Фотостудия Таккуда
Шрифт:
– Ничего страшного, я преодолела куда более сложные испытания.
Согён сильно удивился, услышав привычную речь. Чонми, заметив его реакцию, рассмеялась, а затем перевела взгляд на лестницу, чтобы убедиться, что их никто не слышит.
– Мы пообещали опускать во время встреч любые формальности. Говорить так, как удобно, не ставить себе рамки, – объяснила женщина. – Живем вдалеке друг от друга, нас разбросало по всей стране. Триста шестьдесят два дня в году мы просто матери, дочери, сотрудники. Все, кроме меня, добились успеха. Юнчжа – профессор в университете, Хиён владеет самым большим магазином в районе, где
Чонми снова бросила взгляд в сторону лестницы и по-детски наморщила носик.
– Если кто-то из нас начинает говорить на нормальном языке, получает наказание. Довольно суровое.
– И какое же?
– Должна угостить всех. Например, сегодняшнюю вечеринку у вас оплачивает Юнчжа.
Согён громко рассмеялся, ему вторил взрыв хохота с первого этажа. Хозяин студии посмотрел в видоискатель, настраивая диафрагму камеры.
– Все готово. Скажите: «А-а-а».
– Боюсь, не смогу.
Чонми смутилась и села, отвернувшись от фотоаппарата. Ее лицо покраснело.
– Прикоснитесь к вашим зубам мудрости. Мне кажется, они доказательство того, что вы можете все, – поддержал ее Согён.
Чонми усмехнулась, а потом легко рассмеялась.
– Сначала я сфотографирую нижние зубы, затем верхние. А с помощью программы объединю два снимка в один. Так, откройте рот. Широко, будто на приеме у стоматолога.
Чонми опустила взгляд вниз и открыла рот.
Глядя в видоискатель, Согён внимательно осмотрел полость. Внутри красный язык и зубы без малейшего намека на зубной камень. Будь он стоматологом, то непременно восхитился бы их состоянием – совершенно не верилось, что женщина пятидесяти лет имеет такие здоровые зубы. Кое-где, словно звезды, сверкали золотые коронки. Они стояли и на двух зубах мудрости. Согён приложил все силы, чтобы сделать хорошие снимки того, что принесло женщине удачу.
Спустя какое-то время Чонми, продолжая держать рот открытым, издала тихий стон. Согён ощутил, как сильно вспотели руки: держать камеру приходилось в непривычном положении.
– Больно? Потерпите немного, осталось чуть-чуть.
Съемка сильно вымотала обоих. Чонми массировала подбородок, – видимо, челюсть неприятно саднило. Ее губы выглядели стянутыми и сухими.
– Капец, так стыдно. Не смогу даже посмотреть на эти фотографии, – призналась Чонми, краснея.
– Получатся отличные кадры, я уверен, – заверил ее Согён. – Распечатаю и повешу их на первом этаже, рядом с другими, где вы все вместе на мотоциклах.
– Не-не-не, только не это.
Чонми вскочила и прикрыла лицо руками, краснея еще сильнее. Согён рассмеялся, словно мальчишка-забияка, а затем посмотрел на монитор и на фотографии, которые только что сделал.
– Прекрасные, крепкие зубы мудрости. Все посетители будут ими восхищаться. Вот увидите.
– А мне почем знать? Вряд ли я когда-нибудь сюда приеду.
Чонми тяжело вздохнула.
– Все может быть. У вас же есть зубы мудрости, приносящие
Тут к ним поднялась Чеби.
– Если закончили, можем начинать просмотр фотографий. Я уже включила проектор.
– Все готово, – ответил фотограф.
– Вы ведь будете показывать снимки, которые только что сделали?
Не дожидаясь ответа, Чонми спустилась на первый этаж, Согён и Чеби последовали за ней.
– Куда подевалась-то? – произнесла предводительница, растягивая слова, и поманила подругу к себе.
Та улыбнулась и примостилась рядом. Столики и стулья были повернуты к экрану. Чеби, Согён и тринадцать гонщиц в полной тишине рассматривали фотографии. То и дело слышались восторженные вздохи. Иногда женщины указывали на кого-то, весело смеясь.
– Глянь, это же Чонми?
– Ее тоже сфоткали?
Увидев фотографию, гонщицы опешили. На ней Чонми сидела вполоборота на фоне дороги и разгорающегося заката. Из-под шлема торчали кудрявые волосы, прилипшие ко лбу, подбородок был слегка повернут к закату, а ресницы казались хрупкими – весь ее образ производил неизгладимое впечатление. Фотография получилась глубокой и прекрасной. Согён удивленно посмотрел на Чеби.
– Довольно грустно, когда только у тебя нет фотографии. Я сняла ее на камеру телефона, когда мы остановились передохнуть, – смущенно сказала Чеби, пожав плечами.
– У нашей Чонми тоже отдельная фотка есть! Класс! А теперь споем!
Предводительница поднялась и схватила палочки.
– Я брожу одна по жестокому миру. Под солнечным светом, под порывами холодного ветра! – затянула она.
Шум волн просачивался сквозь окна, аккомпанируя песне. Женщины смотрели друг на друга и улыбались. Вдруг каждая из них, не сговариваясь с остальными, положила руку на плечо ближайшей подруги. Они стояли, покачиваясь в ритм.
– Куда жизнь ушла? И бессердечная юность?
Остальные тоже стали подпевать. Чонми пела вместе с ними, украдкой смахивая слезы из уголков глаз.
– Пой же ветер, вторь жестоким волнам! Изгони мой страх! Преодолеешь все испытания – настанут светлые дни. Солнце снова взойдет.
Гостьи спускались с холма в прекрасном настроении. Согён и Чеби проводили их до такси. Теперь оставалось лишь отправить фотографии каждой по почте. Гонщицы, расстроенные тем, что им приходится уезжать, высовывали руки из окон такси и махали хозяину с помощницей. Показалось улыбающееся лицо Чонми. Машины тронулись с места, но, проехав совсем немного, вдруг остановились. Согён и Чеби удивились и повернулись по направлению к такси, застыв в ожидании. Из машины выбралась лидер и, слегка покачиваясь, подошла к фотографу.
– Вы что-то забыли? – спросил у нее Согён.
– Вот! Эт вам. За опасную поездку.
Женщина вручила ему пухлый конверт. Когда предводительница отвернулась и радостно потопала обратно к такси, Согён открыл его. Внутри лежала стопка купюр номиналом пятьдесят тысяч вон. Фотограф низко поклонился вслед уезжающим гонщицам.
В студии царил хаос, Чеби и Согён тяжело вздохнули. Но это была приятная усталость.
– А давайте это станет нашей изюминкой! – предложила Чеби, уперев руки в бока.