Фрагменты
Шрифт:
Заключенный не дышал, и Маркус снова позвал на помощь:
— Я его теряю!
— Отпусти его! — громко и сердито прокричал солдат. Мир, казалось, пропитался кровью и адреналином, и Маркусу приходилась прилагать усилия, чтобы не паниковать. Когда, наконец, к телу заключенного потянулись чьи-то руки, готовые помочь остановить кровотечение, Маркус удивился, увидев, что это были руки не солдата, а Деларосы.
— Кто-нибудь, туда! — кричал Вульф. — Где-то среди тех развалин убийца!
— Это слишком опасно, — сказал один из пригнувшихся в кустах военных. — Нельзя бежать туда сломя голову, когда снайпер держит нас всех на мушке.
— Он не держит вас на мушке, он целится в заключенных.
— Слишком опасно, — настаивал военный.
— Тогда зовите подкрепление, — сказал Вульф. — Возьмите окрестности в кольцо. Да делайте же что-нибудь, не стойте просто так!
Маркус больше не чувствовал работы сердца раненого. Кровь из груди жертвы теперь бежала вяло, тело оцепенело. Маркус продолжал зажимать рану, понимая, что теперь это было бесполезно, но молодой человек был слишком ошеломлен, чтобы подумать о чем-нибудь еще.
— Почему вы вообще так беспокоитесь? — спросил солдат. Маркус поднял взгляд и увидел, что мужчина говорил с Сенатором Вульфом. — Пять минут назад вы требовали казни, а теперь, когда он мертв, вы пытаетесь поймать убийцу.
Вульф резко обернулся, его лицо оказалось всего лишь в нескольких дюймах от лица солдата.
— Как твое имя, рядовой?
Солдат дрогнул.
— Кантона, сэр. Лукас Кантона.
— Рядовой Кантона, кого и что вы поклялись защищать?
— Но он...
— Кого и что вы поклялись защищать?!
— Мой народ, сэр, — Кантона сглотнул. — И закон.
— В таком случае, рядовой, я советую вам хорошенько подумать в следующий раз, когда вы захотите заставить меня нарушить оба пункта моей клятвы.
Делароса взглянула на Маркуса, ее ладони и предплечья были покрыты кровью ее товарища.
— Ты же понимаешь, все кончено.
Это были первые слова, которые она произнесла в присутствие Маркуса за последний месяц, и они заставили его вернуться к реальности. Он понял, что все еще прижимает руки к неподвижной груди Уейста, и отстранился, задыхаясь, не в состоянии оторвать взгляд от тела.
— Что кончено?
— Всё.
Глава 4
— Думаю, это была Армия, — сказала Хочи.
Гару фыркнул.
— Ты считаешь, военные убили человека, который раньше представлял их в Сенате?
— Это единственное объяснение, — сказала Хочи. Они сидели в гостиной, доедая ужин: жареную треску и приготовленную на пару брокколи из сада Нандиты. Маркус чуть помедлил на этой мысли, замечая, что все еще считал сад принадлежащим Нандите, хоть она и пропала несколько месяцев назад — последний собранный урожай был даже не ею посажен, это сделала Хочи. В доме теперь оставались только Хочи и Изольда, но для Маркуса огород все равно оставался «садом Нандиты».
И, разумеется, сам дом для него оставался «домом Киры», а ее здесь не было уже два месяца.
Как бы то ни было, теперь Маркус проводил в нем даже больше времени, чем раньше, в надежде, что однажды дверь откроется и за ней окажется Кира. Но этого все никак не происходило.
— Подумай об этом, — продолжила Хочи. — Армия ничего не обнаружила, верно? За два дня поисков они не нашли ничего, что привело бы их к снайперу: ни гильзы, ни отпечатка подошвы, ни даже потертости на полу. Я не фанатка Армии, но даже я признаю, что они не настолько неумелы. Если бы они искали, то что-нибудь бы да нашли, а значит, они не искали. Они хотят прикрыть это дело.
— Или сам снайпер просто в совершенстве знает свою работу, — сказал Гару. — Может же это быть вариантом, или мы должны сразу выдумывать теорию заговора?
— Ну, конечно, он знает свою работу, — сказала Хочи. — Он прошел армейский курс обучения.
— Это похоже на замкнутый круг, — сказала Изольда.
— Уейст был частью Армии, — сказал Гару. — Он представлял военных перед Сенатом.
Если вы думаете, что солдат станет убивать солдата, то вы знаете о военных порядках немного.
Солдаты становятся свирепыми мстителями, когда нападают на кого-то из них. Они не стали бы прикрывать это дело, они устроили бы над этим снайпером самосуд.
— Именно это я и имею в виду, — сказала Хочи. — Что бы еще ни натворил Уейст, он хладнокровно убил солдата — пусть и не лично, но он отдал приказ. Он устроил убийство солдата, который ему же подчинялся. Армия никогда бы не дала этому спуска, ты же сам сказал: поймать и устроить суд Линча. Новый сенатор от Армии, Вульф или как его там, по словам Изольды, чуть ли не с пеной у рта требовал смертной казни, но когда в этом было отказано, Армия перешла к плану Б.
— Или, что более вероятно, — сказал Гару, — произошедшее было именно тем, чем это объявила Армия: покушением на Вульфа или Товара или еще кого-то вроде этих двоих. Одного из тех сенаторов, у которых власть. Нет смысла убивать приговоренного преступника.
— То есть снайпер промахнулся? — спросила Хочи. — Этот удивительно умелый супер-снайпер, который смог обвести вокруг пальца полное расследование Армии, целился в одного из сенаторов, но оказался ужасно поганым стрелком? Да ладно тебе, Гару, он либо профи во всем, либо нет.
Именно поэтому Маркус и старался не впутываться в эти споры — споры с Гару. Он своими глазами видел, как солдаты отреагировали на атаку, и так и не мог решить, стала ли она результатом заговора или нет. Один из солдат пытался оттянуть Маркуса от Уейста, но почему он это сделал: чтобы спасти Маркуса или чтобы не дать Маркусу спасти Уейста?
Атака, казалось, довольно сильно задела Сенатора Вульфа, как будто убийство заключенного нанесло ему личное оскорбление, но была ли эта обида искренней или просто частью умелой игры? Хочи и Гару очень горячо обсуждали произошедшее, но слишком резво кидались в крайности, и Маркус знал из собственного опыта, что эти двое будут ходить кругами в этих спорах многие часы, если не дни. На этом Маркус их и оставил и повернулся к Мэдисон и Изольде, которые тихонько ворковали над дочерью Мэдисон, Арвен.