Французская защита
Шрифт:
Потом Симона направилась в буфет…
…Француз отчаянно защищался. Он делал единственные ходы, которые позволяли ему продлевать сопротивление. Виктор по-новому вживался в позицию, но лицо Симоны по-прежнему стояло у него перед глазами. Русский мастер посмотрел на бланк: до контроля времени осталось сделать всего восемь ходов.
Времени немного. Пора делать прочерки вместо каллиграфически аккуратно выведенных букв и цифр.
Иначе можно просрочить время… Ну! Сейчас… сейчас…
Симона,
…«А он стал как будто милее… Это понятно — отдохнул дома в Москве. Там все таки ребенок, жена…»
Внезапно девушка почувствовала укол ревности. Она еще не осознавала в полной мере, что этот немного странноватый парень стал занимать слишком много места в ее мыслях. Иногда она ловила себя на том, что думает о возможном сексе с ним.
Симона встряхивала голову и быстро отгоняла такие мысли. Но с каждым днем это делать становилось все труднее…
Внезапно девушка поныла, что за соседним столиком буфета французы говорят об Одинцове. Его фамилия быстро мелькала в обрывках фраз. Симона прислушалась.
Точно.
Игроки живо обсуждали позицию из партии русского. Они решали, какой план нужно избрать его противнику и называли при этом конкретные ходы.
Вдруг Симону словно обдуло ветром — это соперник Одинцова примчался в буфет, пронесшись вихрем мимо ее столика. Он внимательно выслушал «консилиум», благодарно кивнул и поскакал обратно.
Вот так да!
Девушка с возмущением поднялась с места. Она хотела, было подойти к французам и упрекнуть их в нечестной игре, как внезапно передумала. «А, быть может, я неверно все поняла? Пойду в зал, посмотрю…»
Едва Симона взглянула на позицию Виктора, как осознала: она не ошиблась. Девушка посмотрела по сторонам в поиске судей.
Те все были заняты, настало самое «жаркое» время тура — концовка, цейтнота.
Виктор быстро сделал три хода и понял, что вот вот победит.
Вместо записи он делал прочерки. Потом восстановит ход игры, после контроля.
— Arbitre! — поднял руку его соперник.
Тучный судья, тот самый, что стоял рядом с турнирной таблицей в Торси, завилял задом, пробираясь к столику Одинцова.
— Три хода! Три раза! — неожиданно для Виктора заявил француз.
«Как?? Он требует зафиксировать троекратное повторение??! Его же не было!! Было только двукратное!»
Призер первенства Парижа быстро объяснил судье суть его заявления. И предъявил свой бланк для подтверждения.
Судья, прищурившись,
Виктор ненавидяще посмотрел на соперника. Тот невозмутимо сидел, покачивая носком ботинка.
— Oui! — заявил судья и вынес вердикт. — Remis!
— Какая ничья?? Вы что?? — закричал Одинцов.
Вокруг столика столпился народ. Большинство со злорадными лицами наблюдали за реакцией русского.
Арбитр стал что-то быстро объяснять Виктору.
Симона перевела:
— Он говорит, что так как ты запись партии не вел, делая прочерки, он доверяет бланку соперника. Там четко записаны ходы и три из них — повторяли позицию. По правилам присуждается ничья.
— Да он же просто вписал один лишний ход! — возмутился Виктор. — Смотри, видишь?
И Одинцов ткнул пальцем в добавленную смекалистым французом лишнюю строчку в бланке.
Симона обратилась к судье:
— Простите, но я сама видела, что не было в партии вот того записанного 43-го хода…
Толстяк пожал плечами:
— Мнения зрителей по правилам не учитываются.
Одинцов откинулся на спинку стула и заскрипел зубами.
«Сволочи! Ну, какие же они сволочи! Теперь только ничья! А у меня вдрызг выигранная позиция. Опять почти, как в Торси. Да сколько можно?»
Симона тем временем продолжала:
— Пардон, но я еще наблюдала нечестную игру!
— Что значит нечестную? — засопел судья.
— Вот ему (она кивнула на ухмыляющегося француза), — во время партии подсказывали в буфете. Я видела это собственными глазами!
— Оставьте ваши домыслы, мадмуазель! — обозлился судья. И, обращаясь в Одинцову, желчно выдавил:
— Оформляйте бланки! Ничья!
Семь тысяч франков призовых. Вместо законных пятнадцати.
Виктор нервно поставил роспись и тихо сказал, обращаясь к Симоне:
— Спасибо тебе. Пойдем, прогуляемся? Закрытие будет только через час. Они вышли из огромного зала, физически ощущая на себе взгляды двух сотен людей.
— Виктор, я тебя подвезу к Жоржу? — спросила Симона, когда они остановились на стоянке возле ее машины.
— Ну что ты! — засмеялся он. — Зачем тебе такое расстояние туда и назад ехать?
— Как хочешь… — ничем не выдавая кольнувшей сердце обиды, спокойно проговорила девушка.
— Я предлагаю другое! — улыбнулся Одинцов.
— Что именно?
— Приглашаю тебя в ресторан, отметить окончание турнира и мой приз. Пусть он и не такой, как я ожидал, но все же… Согласна?
— Пчм… — Симона ласково улыбнулась, — и в какое же место ты меня приглашаешь?
— В самый старинный ресторан Парижа — Le Ргосоре. Знаешь?