Французский дьявол
Шрифт:
Я так шустро перебирал руками и ногами, что тут же оказался ярдах в пяти от земли. Выбранная мною ветвь, толстая, как человеческое бедро, даже не покачнулась, когда я на нее уселся. Внизу бесновалась свора из пяти чрезвычайно крупных псов, и самым мелким из них был тот, который первым меня настиг. Думаю, мне все же удалось бы его завалить, вот только остальные пожаловали совсем не вовремя! Псы гулко лаяли, задрав зубастые морды, похоже, они вызывали меня на честный бой. Мол, если ты и вправду считаешь себя доминирующим на планете видом, то слезь и докажи свою крутизну на деле, а не отсиживайся, как кот на заборе.
Я
Текло время, и вскоре я различил едва слышные крики приближающихся охотников. Псы гулко лаяли, подзывая хозяев, голоса англичан звучали все ближе, я ждал их появления, гордо скрестив руки на груди. Ничего, еще не вечер, и я поборюсь за свою жизнь. Ведь мой девиз – никогда не сдавайся.
– Никогда и ни за что! – шепнул я сам себе.
Птицы, оккупировавшие соседние деревья, насмешливо стрекотали, обсуждая мою персону. Я же был абсолютно спокоен и твердо решил, что в любом случае уж одного-то англичанина смогу захватить с собой на тот свет. Один британец – это, согласен, немного, но выбирать не приходится. Как говаривал покойный дед, уча меня играть в шахматы, «пешки тоже не орешки». Я холодно разглядывал охотников, заполнивших всю поляну, их запрокинутые смеющиеся лица, моя рука тем временем ласкала рукоять топора. Наконец, вдоволь налюбовавшись беглецом, британцы взяли псов на поводки, больше похожие на якорные цепи, а меня пригласили спуститься.
Качнувшись на прощание, покинутая ветка осыпала меня желтыми скукоженными листьями. Преследователи забрали у меня топор, руки крепко-накрепко связали за спиной. Вели они себя почти вежливо, расслышав вместо мата неожиданное «господин хороший», я с недоумением потряс головой и решил, что у меня, наверное, что-то с ушами.
Ближе к обеду деревья расступились, впереди возник порядком поднадоевший мне замок Молт, и я невольно поморщился. Уйти по-английски у меня не получилось, но ведь жизнь на этом не кончается, не правда ли?
Глава 5
Долго нежиться в камере мне не дают, буквально через час после возвращения меня вновь приводят пред светлые очи хозяина. На сей раз сэр Вильям Берифорд настроен куда как радушнее.
– Присядьте, – машет он рукой.
Я, позвякивая цепями, сажусь в предложенное мне кресло.
– Выйди, – бросает барон воину, который привел меня сюда, тот, посопев, грузно топает к двери.
– Итак, – в голосе сэра Вильяма я слышу странные нотки. – Мне в руки попала одна интересная вещичка. Полюбопытствуйте.
Я кидаю беглый взгляд на его раскрытую ладонь, в солнечных лучах, льющихся из окна кабинета, рубин вновь кажется мне живым. Положив перстень покойного шевалье де Бушажа на стол перед собой, сэр Вильям с нескрываемым любопытством спрашивает:
– Ваш?
Отрицать нет никакого смысла.
– Мой. Хотите вернуть владельцу?
– Если скажете верное слово, то не только отдам перстень, но вы из пленника тут же превратитесь в желанного
Ну и ну! Некоторое время я молчу, затем нехотя признаюсь:
– Перстень у меня недолго, да и попал он ко мне случайно. Думаю, вы принимаете меня за кого-то другого.
– И как же он попал вам в руки? – вкрадчиво интересуется сэр Вильям.
Черт, да что же за перстень носил сьер Габриэль? Может, он принадлежал к какому-то тайному обществу, члены которого узнают своих товарищей по рубинам? У барона пальцы сплошь унизаны перстнями, но с подобным камнем нет ни одного. Или все дело в странном рисунке, вырезанном на рубине, розе поверх креста? Что же ответить? Разумеется, я не настолько глуп, чтобы рассказать об убийстве предыдущего владельца перстня, а в байки вроде неожиданного наследства или особо удачного выигрыша в кости барон не поверит.
Лицо у сэра Вильяма столь благостное и доброе, что хоть в Государственную Думу выдвигай, вот только когда я ловлю его взгляд, моя рука невольно ищет рукоять кинжала. Барон – умный, образованный и обаятельный человек, и уже потому он много опаснее своего монструозного племянника. Тот тупой бык пригоден лишь для того, чтобы рубить и крушить, а вот барон Берифорд может завоевывать сердца, а это великое искусство. Признаюсь вам по секрету, что и мне он нравится, а потому, если выдастся случай, я постараюсь убить его быстро и без лишних мучений.
– Пару недель назад посреди вересковой пустоши я нашел труп, наполовину обглоданный волками, – голос мой ровен, гляжу равнодушно. – На теле я нашел этот перстень да несколько золотых монет, – помолчав, я спрашиваю: – Надеюсь, то, что вы узнали, не ухудшит моего положения?
– Да куда уж хуже, – бормочет барон. Подбородок он упер в кулак, брови насупил. Закончив размышлять, сэр Вильям поднимает глаза и доверительно говорит:
– Ах, мастер Трелони! Иногда я думаю, что все беды нашего века происходят от недостатка времени. Мой дед и слыхом не слыхивал об этом безобразии. – Барон кивает в сторону массивных часов, громко тикающих на каминной полке. – Британцам былых времен достаточно было выглянуть в окно, чтобы определить, день на дворе или же ночь. А если мы и забывали глянуть на солнце, увлеченные кровавыми битвами или дружескими пирушками, то о времени нам напоминали священники. И пусть не всегда мы могли оторваться от яростной сечи либо чаши хмельного вина ради молитвы, зато мы никогда и никуда не опаздывали!
Пока сэр Вильям разглагольствует, я с деланным интересом разглядываю камин, щедро облицованный мрамором. В Англии царит натуральный культ каминов, каждый, кому по карману завести этот аксессуар тут же бросается всячески его украшать и апгрейдить.
Я невольно задерживаю взгляд на центральной группе фигур, вырезанных в мраморе с изумительным мастерством. Судя по яблоку, зажатому в зубах дракона, перед нами змей-искуситель, коварно провоцирующий Еву. Та, полная дура, так радостно скалится в ответ, словно видит фрукты первый раз в жизни. Сам Адам, явный подкаблучник, апатично выглядывает из-за упитанной девичьей спины. Видно, что вся эта борьба добра со злом и прочая ерунда ему глубоко по барабану. Дай ему волю, завалился бы под ближайшее дерево на мягкую атласную травку да занялся пассивным отдыхом, то есть сном, разглядыванием облаков и ковырянием в носу. Кроссвордов, если я правильно помню, тогда еще не придумали.