Французский контрразведчик
Шрифт:
После многочасового и однообразного ожидания в поезде, теперь всё развивалось стремительно. Кадры меняли друг друга, как в старых немых фильмах: такси, квартира подруги жены, телефонные разговоры Франсуазы с её родителями (мы тут, всё нормально), телевизор, который вещал почти исключительно о событиях в СССР (единственный случай на моей памяти), первые признаки развязки. На следующий день – финальная точка нашего путешествия, и конец безумной авантюры. Трагедии не случилось,
Я не помню, чувствовал ли радость по поводу того, что это как будто хорошо закончилось. После трёхдневного томительного ожидания и бессилия наступило опустошение. Наверное, усталость от дальней и тяжёлой дороги плюс переживания сделали своё дело. Одно было точно – ощущение того, что всё еще впереди. Так оно и случилось – проблемы нарастали: парад независимостей, хамелеонообразные коммунисты у власти в союзных республиках быстро начали спасать свои шершавые шкуры и партии, провозглашая отделение от Москвы. Но страница была закрыта, страница, которая завершила одну эпоху и открыла другую – четыре дня, по насыщенности событиями не уступающие десятилетию, если не больше. Четыре дня, совпавшие чуть ли не час в час с дорогой из Питера во Францию, с моей самой долгой в жизни дорогой.
ВОЙНА. (ПРОВОДЫ ОТЦА)
О войне они узнали ещё до выступления Молотова по радио. В этом маленьком белорусском городке в спешном порядке строился военный аэродром. Там работали даже по воскресеньям, и то ли случайно, то ли неслучайно залетевший туда немецкий самолёт обстрелял стройку. Погиб тракторист, не успел выскочить из своего трактора. Эта непонятная и потому пугающая новость быстро разлетелась по городу. Воздушных разведчиков из сопредельной державы видели уже несколько раз. Они появлялись на небольшой высоте, не выше нескольких сот метров, и неспешно кружили над городом и окрестностями. Объяснений такому поведению не поступало сверху. Поэтому все ещё сомневались, хотя раньше немцы никогда не открывали огонь, а в этот раз, как и в предыдущие, двойные бело-чёрные кресты на фюзеляже наиболее любопытные и отчаянные различили чётко. Думали, может, немец пугнуть хотел и нечаянно нажал на гашетку.
Но оказалось не нечаянно. Вскоре стало ясно: началась война. Незадолго до полудня в город въехала вереница запылённых грузовиков. В кузовах кучно сидели явно наспех одевшиеся люди, у многих не хватало какой-нибудь части одежды, женщины, похоже, утром не успели даже причесаться. На лицах читалась растерянность и страх. Машины остановились в центре, чтобы пассажиры этой странной колонны смогли перекусить. Еды у них с собой не было, поэтому их привезли к рабочей столовой, но там тоже пищи не нашлось – по воскресеньям она не работала. Тогда попросили помочь жителей окрестных улиц, и они откликнулись. Пассажиры автоколонны по команде старшего начали выпрыгивать из открытых кузовов и передавать из рук в руки маленьких детей.
Выглядели прибывшие, действительно, довольно жалко. По всему было видно, что сорвались с насиженных мест в одночасье, похватали дома что успели и кинулись бежать, кое-кто даже босиком. Оказалось – это семьи совпартработников из Бреста. В суматохе раннего утра, когда посреди города стали рваться снаряды, их, кого смогли найти, посадили на спешно подогнанные машины и отправили на восток. Потому что почти все они были не местные, а «восточники» – жёны и дети совслужащих, отправленных в присоединённые в тридцать девятом году западные районы Белоруссии из других областей республики.
Приехавшие рассказали, как в четыре утра их разбудили разрывы снарядов. В Бресте творился страшный хаос, люди не знали, что делать, не понимали, что творится, а на улицах уже кое-где лежали убитые и взывали о помощи раненые. Многие побежали к обкому партии, почему-то надеясь там найти защиту. Им, на самом деле, повезло, потому что те, кто попрятался по подвалам, оказались в захваченном врагом Бресте, и теперь их судьба надолго стала неизвестной соседям и знакомым, успевшим эвакуироваться. Впрочем, у этих «везунчиков» там остались мужья, а впереди ждала неизвестность. Потрясённые такими новостями жители городка слушали эти рассказы и явственно представляли себе, что тоже самое может вскоре случиться и в их спокойном местечке.
Автоколонна ещё не покинула город, когда в репродукторах начал звучать уверенный голос Молотова: «Наше дело правое! Враг будет разбит! Победа будет за нами!» Радио слушали молча. Решительность и убеждённость первого соратника Сталина не передавалась горожанам, помнившим две предыдущие войны. Некоторые резонно спрашивали себя или соседа полушёпотом, почему выступил Молотов, а не сам Вождь. И даже те, кто ещё как-то надеялся на то, что всё образуется и уладится, осознали глубокую непоправимость происшедшего. Мало кто верил в лёгкую и быструю победу, немцы подмяли под себя почти всю Европу, да и во время Империалистической войны их остановили не так уж далеко от этих мест, хотя западная граница страны тогда была куда дальше. В общем, люди пошли по магазинам, раскупать всё, что можно, особенно то, что долго хранилось.
Конец ознакомительного фрагмента.