Франклин
Шрифт:
Было от чего прийти в уныние: Франклина обманули, и самым бесчестным образом. Он оказался за тридевять земель, в незнакомой стране, без средств. Бенджамин получил еще один жестокий, но полезный урок. Он понял, что за импозантной внешностью, блестящими манерами и широковещательными обещаниями может скрываться ничтожество, мелкий и болтливый человек.
Лондон произвел огромное впечатление на молодого американца, прибывшего в столицу с задворков Британской империи. Город подавлял своим величием, серыми громадами многоэтажных домов, улицами, которым не видно конца, многочисленными экипажами, перевозившими куда-то постоянно спешивших
Деловая часть города поражала обилием контор, банков. Чувствовался полнокровный, размеренный пульс жизни промышленного и торгового центра гигантской империи и всего мира. Здесь все было не так, как на родине. В глаза бросались великолепные здания церквей и дворцов, магазины ломились от разнообразных товаров, рассчитанных на самые изысканные вкусы, прохожие были одеты красиво, ярко, броско.
Вместе с тем поражали нищета и запустение окраинных районов столицы, трущобы, изможденные лица и лохмотья обитателей этой части города. Франклин вырос в трудовой семье, знал цену куска хлеба, и его трудно было удивить скромным образом жизни. Но здесь была вопиющая нищета, подчеркнутая контрастом центральных, богатых районов столицы. Таких резких социальных перепадов он не видел на своей далекой родине.
Надо было налаживать жизнь на новом месте. По совету Денхама Франклин решил устроиться на работу в известную типографию Палмера. Уровень развития типографского производства в Англии был значительно выше, чем в Америке, и такая работа могла принести значительную пользу.
Сложнее обстояло дело с Ралфом. Непризнанный поэт долго не мог найти себе подходящего места. И так же, как в случае с Коллинсом, друг превратился в нахлебника. Бенджамину пришлось взять Ралфа на свое иждивение, так как тот приехал в Англию, не имея никаких средств. Несколько месяцев Ралф и Бенджамин вели довольно веселый образ жизни, тратя на театры и другие развлечения большую часть заработка Франклина.
В Америке Ралф оставил жену и ребенка, к которым решил не возвращаться, в чем он признался Бенджамину уже после прибытия в Лондон. Вспоминая этот период своей жизни, Франклин писал: «Мы истратили почти все мои пистоли и теперь кое-как перебивались со дня на день. Он, по-видимому, совершенно забыл свою жену и ребенка, а я постепенно забывал мои обещания, данные мисс Рид. Я написал ей только одно письмо, в котором известил ее, что не собираюсь в скором времени возвращаться. Это была другая величайшая ошибка в моей жизни…»
По мере уменьшения кредитоспособности Бенджамина слабела их дружба, и в конце концов Ралф порвал отношения с Франклином, дав понять, что не намерен возвращать одолженные у него двадцать семь фунтов.
Компенсацией за потерянные деньги могло служить только то, что Франклин, наконец, избавился от расточительного друга и получил возможность вернуться к привычному ритму жизни: работа, строгий распорядок дня, книги, самообразование, встречи и беседы с интересными людьми.
Работа в типографии Палмера многим отличалась от того, что Бенджамин видел в Бостоне и Филадельфии. На родине он был печатником, наборщиком, ремонтировал и налаживал оборудование, корректировал рукописи и даже выступал как автор. Здесь все было иначе: каждый рабочий выполнял одну, строго определенную операцию. Работа от этого становилась более однообразной, скучной, нередко чисто механической, но качество и производительность труда значительно увеличивались.
Проработав у Палмера около года, Франклин перешел
Нельзя сказать, чтобы это знакомство оставило самое приятное впечатление. Многие из работников – а их было около пятидесяти – проявляли склонность к выпивке. Коллеги Франклина холодно встретили его проповеди о вреде пьянства, и за свою привычку пить только воду он сразу же получил прозвище «Водяной американец».
Франклин быстро зарекомендовал себя способным, все схватывающим на лету работником и завоевал расположение хозяина своей честностью, трудолюбием, трезвостью. Однако расположение хозяина к новичку ни в коей мере не способствовало росту его авторитета среди остальных рабочих.
После нескольких недель работы Уотте перевел Франклина от печатников к наборщикам. По установившейся традиции полагалось организовать для всех выпивку. Франклин решительно отказался сделать это, так как считал, что он отдал необходимую дань традиции, устроив выпивку печатникам при поступлении на работу.
Несмотря на красноречие Бенджамина, его новых товарищей по работе не убедили аргументы заокеанского трезвенника, и они начали планомерную атаку на новичка. Стоило Франклину отлучиться на самое короткое время, он находил смешанными свои литеры, спутанными и порванными печатные материалы. Это возымело свое действие: нарушителю традиции пришлось выкинуть белый флаг и пригласить наборщиков в пивную.
Так Франклин получил еще один урок, который усвоил на всю жизнь. «Я убедился, – вспоминал он, – что глупо жить в ссоре с теми, с кем приходится постоянно иметь дело».
Угощение, преподнесенное Франклином рабочим типографии сломало стену отчужденности, и его отношения с новыми товарищами по работе быстро наладились. Более того, образ жизни Водяного американца быстро нашел подражателей, и мальчик, бегавший в соседнее питейное заведение за выпивкой, все чаще оставался без дела. Остроумие Франклина, его доброжелательное отношение к товарищам, обширные знания нового наборщика и его умение доходчиво и интересно рассказывать о многих диковинных вещах – все это расположило к нему рабочих. Пошли в гору а его материальные дела. Работал Франклин очень хорошо, и вскоре Уоттс перевел его на новую, выше оплачиваемую должность.
И, как всегда, вокруг Франклина собирались лучшие, наиболее интересные и талантливые люди. Вместе с ним в типографии работал печатник Вигейт, который имел хорошее по тем временам образование, знал латынь, говорил по-французски и был большим любителем чтения. С Вигейтом у Франклина быстро установились дружеские отношения. Тянулись к Франклину и другие, наиболее знающие и образованные рабочие.
Бенджамин с огромным увлечением изучал каждую новую книгу, которая попадала ему в руки, и у него все больше рос интерес к серьезным научным проблемам – в частности, к философии. Еще работая у Палмера, он участвовал в наборе второго издания книги английского философа Уильяма Волластона «Религия природы». Аргументы маститого философа не показались молодому наборщику убедительными, и он написал критическую брошюру с разбором его взглядов. Так появилась «Диссертация о свободе и необходимости, удовольствии и страдании».