Франт
Шрифт:
К слову, выяснилась интересная особенность: кейс — Системный предмет, куда я могу помещать его штатное содержимое, а после убирать всё в инвентарь. Но предметы из его состава — не являются Системными и поместить их в инвентарь просто так не выйдет. Именно по этому полимерный нож я прятал за спиной.
О! Идея. Ну-ка?
Кинув в кейс несколько монет, убираю его в инвентарь, теперь извлекаю, открываю. Бинго! Монетки на месте. А это значит? Правильно! У меня теперь будет магощит в данжах. Дух захватывает от перспектив. Но нужно всё же проверить вино. Тэкс.
Из множества всевозможных расходников выбираю индикаторную полоску, окунаю в вино, а после прикладываю к запястью, которое охватывает контактная зона нейросети. Их, к слову, множество по всему телу и они никак не выделяются на фоне кожных покровов. Нет тут ни золотых ни медных контактов, как у всяких там «диких», что не выбрались еще со дна своего гравитационного колодца. Полоску откидываю, ее можно будет переработать с помощью техинструмента, так как она из… Угадайте чего? Правильно! По-ли-ме-ра! Ну а потом сварганить из него родного, хоть еще индикаторов, хоть конструкции и материалы для постройки дома. Главное чтобы материала хватило, а его в свою очередь, можно получать перерабатывая органику. Но тут уже упирается в энергию, а за это отвечает водородный реактор. Слабенький и махонький, но теоретически неисчерпаемый источник энергии.
Итак, что мы имеем? Нейросеть сообщает о наличии помимо всякой вредной гадости из состава самого вина, еще и ударную дозу мышьяка.
Ай, моя ты прелесть! Лютик, не уж-то твоих рук дело? Пойду-ка я разопью с другом бутылочку Жунжуйского. Или какое оно тут? Так. Жун-чжуй-ско-е. Ага, ну почти верно выговорил. Хотя я ж думал, а не говорил. Не важно.
Не теряя время, набулькал себе полную оловянную кружку этого вот, с позволения сказать вина, кидаю туда "гроздь" запрограммированных абсорбирующих гранул и спустя пару минут имею триста миллилитров уже безопасного так себе пойла, ну и початую бутылку всё того же, но ещё смертоносного так себе пойла.
Ворвавшись с радостной рожей в зал трактира при постоялом дворе на тракте, где мы совершили ночную остановку, и с пьяным видом голосю:
— Выпьем, мой дорогой друг! За здоровье ее светлости княгини Зеленодальской!!! — и стремительно набулькал полную чашку ядовитой бурды охреневшему Лютику, что до этого с отрешенным видом сидел и ковырялся в своей тарелке. — Пьем стоя!
И под одобрительными взглядами напрягшихся было ранних посетителей, вливаю в себя эту уже безвредную кислятину из своей забавной емкости на ножке, но с ручкой.
— Э-эм… сударь, вы не желаете пить за здоровье ее светлости княгини Зеленого дома? — со страшной рожей проговариваю глядя на побледневшего Лютика, который сегодня сменил галстук-бант на салатовый.
— Ну что же вы, Розенкрайц? Такой тост. Как можно? — промолвила приблизившись, явно не выспавшаяся Миронь, протянув мне свой серебряный походный кубок, чтобы и ей налили.
Проклятье, не предусмотрел.
— Ой! Вот я растяпа. Такой нектар разбил(икнул). Трактирщик, лучшего вина мне и ее чести, бегом каналья! — всё же выкрутившись, обращаюсь теперь к едва живому Лютику-Розенкрайцу. — Ну что же вы, сударь, поспешите, а то скоро будет другое вино, а ваш сосуд еще полон, а следовательно здоровье ее светлости по вашей вине под угрозой! Ой, какой вы не ловкий. Но как же хорошо, что есть друзья, что подхватят ваш кубок и не дадут пролиться этой драгоценной жидкости. Прошу. До дна!
Вот же сука, едва не выплеснул отраву, но не на того попал. Я успел-таки подхватить его чашку, и даже, почти что ничего не пролилось.
— Я… Я н-не… — заблеял неудавшийся отравитель, с надеждой прикипев взглядом к моей опустошенной кружке.
— Пей, гад! Иначе я волью это в тебя, — шиплю в лицо уроду, что всё ещё надеется под шумок моего падающего тела отпетлять.
— Что такое? — не понимая встрепенулась Миронь.
— А пусть он расскажет, — решаю всё же не доводить до смертоубийства, но прекратить на этом наше совместное путешествие, ну я надеюсь, что она его турнёт или сойдет вместе с ним.
— Розенкрайц? — растерянно перевела на него взгляд бордововолосая. — Отвечайте, сударь.
— М-милая М-миронь… Я не в-виноват… Н-но…
— Что ты сделал, прощелыга? — на что не последовало вразумительного ответа от рыдающего скользкого гада. А после Граст обратилась ко мне. — Сударь, откуда у вас ЭТО вино?
— Доставили в номер, как презент от одной(пауза) известной нам двоим особы, — решил я поиграть в витиеватые фразочки и намеки. Стыдный стыд.
— От меня, что ли? — не поддержала меня ее честь, разбив в дребезги мои рабоче-крестьянские представления об изящной словесности и светских беседах.
— Угу, — аристократично ответил я.
— Ты знаешь что внутри? — повернувшись к Лютику спросила строгая Миронь, но ответом было его невразумительное мычание. — Понятно. Это ты послал? Ясно. Вставай, за мной.
И удалилась в свою комнату. Лютик же поспешил за своей… А кто она ему, кстати? Хм.
****
Любимая оранжерея главы Зеленого Дома.
— Ну что, Любушка, нас всё еще бойкотируют? — обратилась ее светлость к стремительно вошедшей графине, оторвавшись при этом от некого священнодейства над медной кастрюлькой, где булькало что-то очень ароматное и по-видимому вкусное.
— Да, Розали, эти несносные девчонки даже розог уже не боятся. Неслыханно. Но я не по этому поводу. Франт. Новости об этом возмутителе спокойствия и нашей головной боли, — устало плюхнулась Зеленовежская в плетенное кресло перед круглым столиком, содержимое которого источало умопомрачительные ароматы.
— Ну что ж, поведай мне, дорогая, об этом занимательном юноше, — попросила княгиня, усаживаясь за стол со множеством розеток варенья из разнообразного сочетания лепестков роз. А разлив завара по чашкам, очень по домашнему подвинула одну к собеседнице и указав пальчиком на одну из хрустальных емкостей произнесла. — Попробуй это.
— Он всплыл в Зеленорощинске, где три дня назад схлестнулся с местными бандитами. Не просто бандитами, а представителями целого преступного синдиката. Эти мерзавцы прорастили свои поганые щупальца даже в благородную среду. Вообрази, по наводке одного опустившегося дворянчика из местных, некоего баронета Ройбуц, одаренного сына баронессы Зеленодубской, которого она изгнала, лишив права носить родовое имя из-за его пристрастия к дурманящим веществам, так вот, бандиты по наводке этого негодяя посмели средь бела дня явиться на станцию экипажей губернского дилижанса, где на глазах у множества свидетелей окружили и увели дикаря с глаз долой в какие-то подворотни, — поддерживая интригу, графиня прервалась и положив ложечку лакомства в рот, с блаженным видом зажмурилась.