Френдзона: Выход
Шрифт:
— Я понимаю, — тихо и серьезно ответил Рома. — Я очень рад, что… что угадал правильно. Точнее, мы с батей-два… с Тихоном Аристарховичем угадали.
— Угадали… — хмыкнула Марфа. Она точно была уверена, что если бы не Рома — отцу бы эта идея никогда не пришла в голову. И не факт, что папа сразу согласился. И, возможно, были споры. Возможно даже — бурные. Только ей об это никто никогда не расскажет — в этом она была уверена так же твердо. Марфа вздохнула и протянула Роме бумажный пакет. — Надеюсь, я тоже угадала.
— Что здесь?
— Гостинец из
— Звучит интригующе.
— Тогда попробуй. Он еще теплый.
Роман: Ты помнишь про балет?
Марфа: Какой еще балет?!
Роман: Комический. Говорят, миленький, с пантомимой и минимумом дрыганья ногами.
Марфа: Рома, балета не бывает без, как ты говоришь, дрыганья ногами.
Роман: Ну вот и проверим.
В дверь стукнули, а потом она открылась. В кабинет заглянула бухгалтер. Точно, Марфа сама же хотела с ней поговорить!
— Две минуты, Галина Павловна!
Та кивнула — и закрыла дверь.
Марфа: Рома, какой к черту балет, я занята, в дела вникаю!
Роман: Начало в восемь. Успеешь навникаться. Заеду за тобой в девятнадцать двадцать.
Марфа катастрофически ничего не успевала. Спохватилась только в семь тридцать. Они же опоздают на этот, будь он неладен, комический балет! Марфа уже на ходу натягивала пальто и обсуждала последние на сегодня детали с менеджером смены.
Интересно, почему Рома не звонит и не пишет? Марфа достала телефон, проверила. Тишина. А времени уже девятнадцать тридцать пять. Теперь точно опоздают! Кинув на прощание метрдотелю, Марфа быстро вышла на парковку, в темный осенний вечер.
Ромкина темно-красная «бэха» стояла чуть наискосок от входа. По крайней мере, он тут. А то Марфа отчего-то начала волноваться. Открыла переднюю пассажирскую дверь. И в ту же секунду стало ясно, почему Рома не звонил и не писал сообщения.
Он спал. Спал, перекрестив руки на руле и устроившись на них щекой. Спал так безмятежно, словно у себя в спальне, на кровати, головой на подушке.
Марфа так и замерла у раскрытой двери. Стояла и смотрела на спящего в салоне автомобиля Ромку. И чем дольше она смотрела, тем… тем яснее ей становились вещи… Такие вещи, которые были так очевидны сейчас! И на которые она еще буквально вчера не обращала внимания.
Рома работает. Много. И даже дома иногда уединяется с бумагами в кабинете. Эти бумаги даже иногда оказываются на тумбочке у кровати с его стороны. А еще он ее развлекает. Закончив работу, он сажает ее в машину и везет на какой-нибудь комический балет! Потом в ресторан. А если они никуда не едут и остаются дома, то Рома развлекает ее собственной персоной — у него, надо сказать, это неплохо получается.
Что
Ничего не остается, я вижу. Даже времени на сон. Поэтому ты спишь сейчас в машине. Марфа могла только умозрительно представить, какая должна быть степень вымотанности у человека, если его вырубило вот так, за рулем. Слава богу, что за рулем припаркованной машины!
Внезапный порыв холодного ветра взъерошил ей волосы. Марфа придержала дверь — и села в машину, аккуратно закрыла ее. И еще долго-долго сидела, глядя на спящего Ромку. На разлет густых темных бровей. На легшие на кожу под глазами ресницы — оказывается, густые. Губы расслаблены, но сейчас вдруг стали заметны тонкие линии — морщинки, идущие от крыльев ровного прямого носа к уголкам губ.
За рулем собственного автомобиля спал очень взрослый и чрезвычайно уставший человек.
Марфа бросила взгляд на часы. Вот уже и первый звонок в театре прозвенел. Она протянула руку и коснулась ладонью чуточку колючей щеки. Рома вздрогнул — и Марфа поспешно отняла руку.
Он поднял голову с руля и несколько секунд дезориентированным взглядом смотрел на Марфу. На щеке отпечатался круглый след от циферблата наручных часов. Этот круглый след почему-то заставил болезненно сжаться горло.
— Я уснул что ли? — почему-то сейчас, спросонья голос Ромки звучит ниже обычного. Или она просто до этого не слышала его голос, когда Роман только проснулся. А ведь спят в одной постели… Ромка тем временем не удержался, зевнул, прикрывая кулаком рот, а потом повернул запястье. — Твою мать! Ну ничего, там в начале увертюра, немного опоздаем, не страшно.
— Не поедем мы, Рома, ни на какой балет.
— Так, не начинай, — Роман завел двигатель. — Мы успеем, все нормально.
— Я не хочу на балет.
Он повернул голову.
— А куда хочешь?
— Поехали в магазин, — Марфа щелкнула ремнем безопасности. — В гипермаркет. Ближайший. Тот, что по дороге. За продуктами. А потом домой. Я хочу готовить.
— Что?! — ей удалось Рому удивить.
— Пока не знаю, — деланно безмятежно пожала Марфа плечами. — В магазине, думаю, пойму. Но на меня снизошло кулинарное вдохновение.
— А как же балет? — машина медленно тронулась с места.
— Как-нибудь обойдется балет без нас в этот раз.
Глава 10. Не видно выхода? А вы в нем стоите!
На Марфу не вдохновение кулинарное напало, а безумство. Ромка еще на первой покупке — тыкве — что-то спросил. А потом лишь молча катил тележку.
— Вино будем? — Марфа притормозила возле полок с алкогольной продукцией.
— Ну если только по бокалу… — с сомнением протянул Рома. — У меня завтра суд в десять, будь он неладен.