Фрикадель
Шрифт:
Тем временем дракошка встряхнулся и шелковистая светло-фиалковая шерстка, густым войлоком покрывавшая фиолетовые чешуйки на груди, спинке и головке, внезапно распушилась и закурчавилась колечками.
– Ничего себе! – восхитился Никитка, – он еще и кудрявый! Распушился – и стал ну точно – фрикаделька в супе! Такой же кругленький растрепанный шарик!
– Сам ты «фрикаделька», – начала было возмущаться Юлечка, ласково теребя фиолетовые колечки на спинке дракончика, – хотя постой, и правда, он – как фрикаделька лохматенькая, только фрикаделька-мальчик – фрикадель! – И девочка тихонько хрюкнула от смеха, чтоб не напугать
–Здорово! – воскликнул Никитка,– вот это имечко получилось! Ни у кого такого нет:
«Фиолетовый Фрикадель» – нет, не то, лучше – «Фиалковый Фрикадель»! Как тебе, Юль?
– Ну, вроде подходит, надо у него спросить, – и она обратилась к дракоше, – Пушистик, тебе нравится это имя?
Фиолетовый пискнул, кивнул миниатюрной головкой и расправил замшевые сиреневые крылышки.
– Ур-ра! Ему понравилось! Фрикадель! Фрикадель! – обрадовалась девочка,
Она усадила Фрикаделя обратно в шапку, и пустилась в «папуасский пляс дикого восторга» вокруг стола, подхватила за руку Никитку, и дети, еще долго прыгали, подбадриваемые писком новорожденного Фрикаделя.
Жуть
Жуть дремала в серебряном коконе на иссушенном грунте дна лунного кратера вот уже около трехсот земных лет. Ничего, абсолютно ничего в беспредельном пространстве Вселенной не нарушало её покой. И вдруг боль, невыносимая, разрывающая все серое аморфное тело на тысячу кусочков, резко подкинула её внутри кокона. Визжащая Жуть, суетливо нажимая щупом все внешние датчики своего убежища, попыталась определить источник боли. Им оказалась маленькая голубая планета, которая третьей по счету не спеша, двигалась по своей орбите вокруг небольшой желтой звезды.
Именно от него, этого планетного шарика исходила такая мощная волна всепоглощающей боли, что Жуть просто не могла больше находиться в стасисе. Тело её заворочалось, выпуская и тут же вбирая в себя длинные осклизлые щупы. Навязчивая боль не давала покоя, мешала вновь погрузиться в беспамятство. Жуть, как примитивно разумное, злобствующее существо, предпочла втянуть обратно в тело свои дрожащие тонкие щупы, и превратилась в пульсирующий комок слизистой протоплазмы.
Существо тяжело вспоминало, что когда-то давным-давно она, Жуть, была изгнана с подобной планеты, причиняющей всему ее естеству непроходящую боль. И в примитивном студне закопошились мысли, пока туманные, но уже захлебывающиеся ненавистью и яростью ко всему живому «Мстить. Жечь. Убивать. Любовь причиняет боль. Любовь – это боль…». От этих мыслей Жуть еще громче завизжала, корчась в немыслимых судорогах, недоумевая – почему она, являясь абсолютным злом, порожденным глубинами космоса, так страдает от излучения крошечной планетки?
Возможно вчера, а возможно миллион лет назад, Жуть уже потерпела поражение на такой же крошечной зеленой планете в поясе Ориона. Поток частиц Любви чуть совсем не уничтожил её тело и разум. «Бежать. Уснуть. Затаиться» – тогда билась в теле единственная мысль. Тварь в смятении улетела подальше от зеленой планеты на край Галактики, чтобы спрятаться, переждать, как вдруг кошмар повторяется снова.
Мощный поток сияющих частиц, исходящий от всего живого на этой голубой планете, концентрировался в ее атмосфере легкими облачками, а затем, справившись с притяжением, эти облачка отрывались, отправляясь в бесконечное космическое путешествие.
«Отомстить…Отомстить», – сверлила мозг и подстегивала тело назойливая мысль. Жуть извивалась внутри своей пластоидной капсулы на безжизненной поверхности каменистого спутника голубой планеты, не имея ни единой возможности уничтожить противный поток светлых частиц. Такую энергию нельзя было убить издалека, поэтому разумная слизь решила извести сам источник энергии – все что двигается, живет и любит на поверхности бело-синего шарика. «Убрать боль. Убрать боль», – думала Жуть, нашаривая щупом пульт управления капсулой и задавая точные координаты планеты, определяло место для посадки.
«Не будет любви – не будет частиц, не будет боли, не будет, не будет», – капсула оторвалась от поверхности спутника и сверкающей серебряной точкой полетела на голубую планету, которая с незапамятных времен называлась Терра – Земля.
Это произошло 14 июня 2078 года в 22 часа и 40 минут по местному времени в северном полушарии на шестидесятой земной широте. В 23 часа капсула вошла в атмосферу, через 46 секунд – достигла поверхности Земли, с чмоканьем приземлившись в вязкую грязь на берегу небольшого заболоченного ручья.
Ночной сторож
Молодая лиса вылезла из норы, добротно вырытой ею прошлым летом под корнями старой кряжистой сосны, что росла на песчаном откосе, полого уходящем длинным желтым языком к заросшему осокой ручью. Лисица с наслаждением потянулась, разминая лапы после дневного сна. Она подняла вверх острую вытянутую мордочку и потянула темным носом теплый ночной воздух. Пахло сосновыми шишками, отсыревшей хвоей, а со стороны запруды ветер принес знакомые запахи распустившихся водяных лилий и спящих на воде уток.
Не отвлекаясь на посторонние запахи, лисица пошла к ручью, по дороге подкараулив голосящего самца квакши, мигом его проглотила, однако голода не утолила. Ей хотелось курицу – восхитительную пухлую квочку из тех, что живут в уютном Лесниковском курятнике, из тех, что беззаботно вышагивают по птичьему двору бабушки Агаты, из тех, что бдительно охраняются днем лохматым бобтейлом Франей, а ночью – совиным дракончиком. И не было у лисицы никакой возможности полакомиться такой курицей. Ну, совершенно никакой. Просто ни единой. От этого голод и желание умыкнуть квочку становились все острее. И лисица решилась.
Осторожно, двигаясь в тени деревьев, неслышно ступая между папоротниками, она направилась к курятнику, который спрятался от любопытных глаз лесных обитателей за резным деревянным заборчиком. Когда до заветной цели оставалось пройти метров пять по открытой, залитой лунным светом, цветочной поляне, лисица вдруг расчихалась.
Распустившие к ночи свои венчики-колокольцы цветы душистого табака, издавали тяжелый пряный запах. Крупная пушистая пыльца набилась в чуткий лисий нос, своим ароматом заглушив даже тот умопомрачительный дух, исходящий от сонных кур. Этот отчаянный лисий чих и услышал Неська, несший ночную вахту при птичьем царстве бабы Агаты. Сегодняшней лунной ночью хозяйка отпустила его до рассвета полетать по лесу: поохотиться и размять крылья. Однако он решил сначала подкараулить хорька или лисицу, которые чуть ли не каждую ночь надеялись стащить спящую нежную курицу.