Фриланс
Шрифт:
– Не хватало, чтобы мне еще коллекторы звонили! Меня напрягает это. Я и так в засаде! Одна Констанция чего стоит!
– А с чего началось у вас? – вспомнил я об их недавнем споре.
– Да вывела она меня! Молчит и о своем думает. Вопрос задаешь – кивает. И все. Ноль эмоций. Все на инет потратила. Здоровая девка, а такая дурища.
– Я тоже, бывает, в Сети сижу.
– Тебе ж замуж не выходить! В «Шарм» заедем?
Заехали в «Шарм» – заказали пиццу
– Так что с твоей работой? – спросил он.
– Новую нашел. Письма писать.
– Кому?
– По заказу.
– Типа связей с общественностью?
– Да, типа связей.
– Здорово.
И тут Ася позвонила:
– Чкалова, 56а, второй подъезд, квартира 60. Наталья Петровна. В десять вечера.
– А сколько мне там быть? Час?
– Как минимум. Но инициатива поощряется.
– У тебя нормально? Твой вернулся?
– Вернулся. Все хорошо. О тебе, кстати, снова спрашивал.
– Зачем я ему?
– Я не поняла. Что-то такое, между делом.
– Думаешь, он меня хочет?
– Да не похоже вроде.
Посмеялись. Влад покосился без улыбки. Расстались в какой-то напряженке. Я поехал по адресу. Внизу был домофон, я позвонил и назвался. Замок щелкнул.
Наталья Петровна ждала меня в пеньюаре. Это была коротко стриженая шатенка с немного крупным носом и большим ртом. В принципе, вполне сгодилась бы на роль моложавой бабушки, но на роль страстной любовницы-нимфоманки…
Я заулыбался как можно приветливее.
Пеньюар был желтый, шелковый. Спальня тоже была в золотистых тонах, но казалась какой-то пыльной. Может, приглушенный свет ламп так отражался. Столик был завален глянцевыми журналами. Сверху лежал лист белой бумаги.
Анализировать – последнее дело. Как только я начну анализировать освещение, меблировку, подборку журналов, ее шею в складочку мелких морщин, ее бородавку в углу рта – анализ меня парализует.
Я сел к столику и взял лист бумаги.
– Итак, я вас слушаю.
– Да-да, – она просияла. – У тебя хороший почерк?
– Нет. Почерк плохой, но все остальное лучше. И я обещаю стараться.
Я приготовился писать, искренне надеясь, что роль школьной учительницы ей нравится. Было даже интересно, что она продиктует. Но все оказалось просто. Сначала она принесла большую бутылку коньяка и две рюмки. Налила мне и себе, мы выпили. Потом я налил еще, и она продиктовала:
– Сегодня двадцать седьмое февраля. Коньяк – крепкий, тонизирующий напиток. Физические упражнения полезны для здоровья. Написал?
– Я бы заменил «коньяк» на «чай», а «физические упражнения» на «секс».
– Ну, замени.
Она стащила с меня свитер, расстегнула ремень.
– Не торопитесь так, – я никак не мог настроиться.
Заставить себя целовать ее рот с крупной бородавкой было выше моих сил. Я нисколько не сомневался, что она только что приняла душ, но пахло от нее солеными огурцами, или селедкой, или залежалыми специями. Дряблый живот свисал неряшливой складкой. Груди были небольшими, но тоже бесформенными.
Я пытался отстраниться от ситуации. Профессионал на моем месте не фиксировал бы мелочи, он схватил бы алгоритм действия – не больше. Я стал целовать ее зажмурившись, спустился ниже, развел в стороны ее ноги. Открывать глаза не хотелось.
Наталья Петровна стонала. Достаточно убедительно. У меня никак не вставал, я вышел в душ, помог себе, надел резинку. Потом вернулся к ней, постарался войти в нее резко, не затягивая. Было не узко и не тесно, а так, словно я почувствовал ее дряблые мышцы с изнанки. Скорее всего, я просто был грубым. Она пыталась прогнуться. Я выбросил из головы все мысли, боясь потерять ритм, открыть глаза и увидеть себя над телом старухи. И был рад, что получилось, что я справился с собой и с ее оргазмом. Я нормально отработал. Потом под закрытыми веками взорвалось желтое пятно, и я кончил.
Она отпустила меня в душ, но я не стал купаться, боясь пропахнуть рассолом еще больше. Быстро оделся, выпил еще коньяку.
– По средам тебе удобно? – спросила она.
– Да, если вас устраивает мой почерк.
– Хороший почерк. Я очень довольна.
После этого визита видеть друзей не хотелось. Такси поблизости не было, я пошел пешком. Потом вспомнил о деньгах. Поискал в карманах – ничего. Я остановился, обшарил карманы брюк – тоже пусто.
Не поверите, но я почувствовал слезы в горле. Пытаясь быть спокойным, сунул руку в задний карман и, наконец, нащупал сложенную купюру. Сумма была настолько малой, а унижение настолько большим, что снова подступила тошнота.
Домой я поехал на метро.
– 6-
– Мне кажется, после некоторых событий, или некоторой работы, или некоторых жизненных обстоятельств не может быть чувств. Не может быть любви, например, – сказал я.