Фронтовая любовь
Шрифт:
– Без проблем. Говори.
– Антох, вот честное слово, при всем уважении, но я сегодня – пас. И – сил нет, и сам уже никакой. На одной только кочерге и держусь.
– Может, тогда завтра? С утреца?
– Ладно. Перед завтраком поднимитесь ко мне. Номер 376. Я постараюсь к тому времени что-то такое придумать-исторгнуть.
– Отлично. Спасибо, Митя.
– Пока не за что. А может, все-таки опрокинешь?
– Нет, извини. Через час материал в Москву пересылать, а у нас еще конь не валялся… Кстати, вы уже видели съемку,
– Нет. А что там?
– Гляньте. Там такое… Короче, полный пиздец!
С этими словами Верницкий удалился.
– Медведяра! Глянь, чего там он проанонсировал? А то я телефон специально в номере оставил. Достали все!
Медвежонок подхватил со стойки свой смартфон, равнодушно произвел ряд манипуляций большим пальцем, и вдруг, резко изменившись в лице, севшим голосом просипел:
– Вот чёрт…
– Чего там?
– Тут такая хрень… Бля… Сволочи!
– Да что там?!
– Тут, Митя… Короче, тут… – Медвежонок нервно сглотнул. – Понятно, почему они Боба Ли оставили в живых. На, смотри сам… Полчаса назад в Интернет выложили…
Казалось бы, в этой жизни меня уже почти невозможно было чем-либо удивить или напугать. Но после просмотра лишь несколько секунд любительской съёмки боевиков в груди у меня все буквально закаменело от ужаса: на картинке вооруженные до зубов бородачи заставляют Боба Ли отрезать голову еще живой Пруденс, а потом принуждают его же плясать с мертвой головой возле трупа, подбадривая парня дикими выкриками, выстрелами и хлопаньем в ладоши…
– Твою ж мать… Нелюди! Они же нелюди! Стая упыриная! Выключи!!!
Подрагивающей рукой Митя налил себе полный стакан, махом, как воду, выпил и посмотрел на часы:
– А Элеонора что-то… Если она успела это посмотреть, как бы её повторно не накрыло.
– Может, сходишь за ней?
– Да, пожалуй.
Митя слез с табурета, двинул было к выходу, как вдруг обнаружил в зале Сухова, в одиночестве сидящего за чашечкой кофе. В том, что они с Медвежонком его заход проморгали, не было ничего удивительного – они сидели спинами к двери. Но вот Коля со своего места не срисовать их не мог. Из чего следовало, что игнор был сознательным. Вызванным: либо деликатностью, либо…
– Только прежде сигаретку раскурю. С одним товарищем, – озвучил Митя и направился к столикам.
Взаимное приветствие старых приятелей на сей раз оказалось на порядок суше, чем два дня назад, в Шереметьево. И вообще – Сухов выглядел очень усталым и непривычно раздраженным.
– Не возражаешь, если я подсяду, покурю с тобой?
– Валяй. Но сразу предупреждаю: у меня очень мало времени.
– Я тебя долго не задержу. – Митя сел напротив, достал сигареты. – Свежую картинку с Мак-Ги и Бобом видел?
– Да.
– Ну и?
– Что?
– Что обо всём этом думает человек, который… для Большого Начальника рекомендательные справки пишет?
Глаза Мити смотрели неулыбчиво, строго, и Сухов явно понял, что разговор предстоит непростой.
А Элеонора Сергеевна не спускалась в
– …Ну как ты?
– А вы сами, Александр Михайлович, как думаете?
– Думаю, что паршиво.
– Если выражаться литературным языком, то – да. Где-то близко к тому.
– Что ж вы, голуби мои… Я ведь вас перед поездкой как напутствовал? Командировка эта – паркетная [15] . И жанр ей под стать – официоз голимый. А значит, приключений на жопу, как вы это с Митюшей любите, искать не требуется. Было дело?
– Было.
15
Паркет (ТВ-сленг) – съемка официальных мероприятий и соответственно сюжет, посвященный жизни в коридорах власти.
– Хоть не отпираешься, уже неплохо.
– Мы этого не хотели. По крайней мере, я – точно! Просто… Так оно получилось.
– Прекрасный в своей лаконичной универсальности ответ. Анекдот знаешь? «Встречаются двое: – О, я слышал у тебя уже семеро детей! – Да, как-то так получилось. Сначала не хотел этим заниматься, а потом втянулся». Чего не смеешься?
– Не смешно. Да и болит… Все сразу… Особенно душа.
– Понимаю… А вообще я хотел сказать, что, во-первых, вы – большие молодцы. Так Митюше и передай.
– Передам. А вы действительно так думаете?
– Я «не думаю» – я знаю.
– А вот в нашей блогосфере считают иначе. Меня в чём только уже не обвинили. Самое мягкое – в некрофилии и пляске на костях.
– Эля! Ты же взрослый человек, профессионал! Так чего ты всю эту перхоть слушаешь-читаешь?! Да мне сегодня весь вечер в Останкино проходу не давали, руку жать подходили. Телефоны разрывались так, словно бы каналу Нобелевскую премию мира выписали. К твоему сведению, апэшный куратор – так тот просто визжал от восторга и просил передать вам личную благодарность. Сама понимаешь, от кого.
– Спасибо. А во-вторых?
– Что?
– Ну если вами было озвучено «во-первых», значит, далее последует…
– Ах да, действительно! Огромная просьба у меня, голуби мои. Понимаю, вам сейчас очень непросто. В первую очередь психологически непросто, но…
А в это время внизу, в баре, Митя продолжал прокачивать Николая. И хотя с самого начала стало понятно, что товарищ Сухов не расположен к откровенности, в конце концов Митя его дожал. И «академический востоковед», пускай и с кучей оговорок, пусть коротко и предельно осторожно, но озвучил собственную версию дневных событий.