Фронты

Асс Павел Николаевич

15

Майор Секер очень гордился построенным кирпичным с облицовкой Коммуникационным Шлагбаумом. Он ежедневно совершал вокруг него многократный обход.

"Самурайцев мы били и сейчас разобьем! — говорил Секер. — Сейчас наша основная задача — научиться делать Шлагбаумы, как это принято за границей!"

Секер гордился шлагбаумом до тех пор, пока барон Хоррис не вытерпел и не заявил, что Шлагбаум, собственно говоря, дерьмо, и в Швеции их делают совсем не так и много лучше.

Секеру наверное было обидно слушать такой отзыв,

но факт оставался фактом — до Швецких Шлагбаумов в Империи было еще далеко.

Отчаявшись выйти из затруднительного положения (кончался сидр), Секер устроил разнос оставленным в его распоряжении юнкерам-старшекурсникам, указывая им на безграмотность проведенных работ, после чего отрядил их в Швецию. Адьютант Секера, Палыч, сопроводил юнкеров святым письмом, которое нужно было переписать и разослать каждому по 250 раз.

На этот раз юнкерам пришлось обойтись без любимого ими контр-обер-лейтенанта Каца, поскольку Секер послал его вскоре за сидром. Случилось это вот как.

Майор Секер по высокородной привычке просыпался поздно. Это помогало ему справиться с утренним похмельем. Но однажды утром Секер понял, что без сидра ему уже не обойтись. Терзаемый однозначно жутким похмельем, он кликнул Палыча, вспомнив единственное, уцелевшее в его памяти после вчерашнего, имя.

— А что, Палыч, не осталось ли где-нибудь сидра? — простонал Секер, когда его адьютант появился.

— Нет, господин майор, не осталось. Все господа офицеры выжрали, развел руками Палыч.

— И это сейчас! Когда вражеский сапог попирает священные земли Империи! — разойдясь, майор вскочил с кровати, выставив на обозрение грязно-зеленые подштанники. — И это в страшные дни, когда народ рвет на себе жилы, находятся такие офицеры, которые допивают сидр!.. Будто им вчерашнего мало!..

— Точно так, говорите. Ваша правда… — вздохнул Палыч.

— А мог бы ты достать где-нибудь сидра, Палыч? — спрашивал уже более практично майор Секер.

— У самурайцев он только и остался.

— А смог бы ты жизнь положить за государя Императора?

— Да я… да не умереть!.. Да я даже… — воскликнул, смутившийся Палыч, прикидывая — неужели именно его отправят в столь опасную экспедицию?

— Отлично! Вот что значит быть постоянно возле своего бравого офицера и во всем брать с него пример! Ты слушаешь, Палыч? Я даю тебе весьма важное поручение. Надо проникнуть в лагерь желтозадых самурайцев и отбить у них обозы с сидром. Надеюсь, не мне говорить о том, что майор Секер с нетерпением будет ждать удачи. Если вернешься — будешь повышен в звании. Ты будешь тогда не адьютант майора, а адьютант полковника!

— Так что же, я один обоз отобью?!

— Да, один не отобьешь, — заверил его Секер, почесывая в голове дланью. — А мы пошлем с тобой отбивать обер-лейтенанта Каца! Шлагбаумы-то он строит плохо, может хоть сидра отобьет!

Не дав сказать Палычу больше ни слова, майор выставил его за дверь и стал сливать из пустых бутылок остатки спиртного.

"Отобьет или нет?" — думал он с растущей тревогой.

16

Кони, выданные обер-лейтенанту

Кацу и адьютанту Палычу, отличались кобылистым нравом и сразу же резво устремились по покрытой цветами степи.

— На самурайском фронте хорошо, — развивал мысль обер-лейтенант Кац. Там мы запросто отобьем обоз с сидром… Или достанем сидра, пользуясь перебежками.

Сделав многозначительную паузу, он добавил.

— Перебежим с тобой к самурайцам, получим новую форму, а потом ее можно менять на сидр!..

Палыч не слушал Каца, потому что был пессимистом.

"Опять желтопузых стрелять, — думал Палыч. — Интересно, чем же все-таки досадили нам эти самурайцы?"

Побоища с пресловутыми самурайцами были нескончаемы и такие садисткие, жестокие, что всех окончательно уже достали. Они переходили из поколения в поколение и приобретали оттенки некой межнациональной неприязни.

Между тем, вся окрестность города Же экологически бедствовала, была выжжена многочисленными схватками дотла, за исключением юго-западного направления, в котором до сих пор продолжалась перманентная забастовка сражающихся и по которому теперь двигались два лазутчика.

— Совсем адмирал Нахимович ониспедел, — молвил наконец обер-лейтенант Кац, растегнув китель и поправляя волосы на груди специальной гребенкой, которую достал из рейтузов.

Палыч мрачно покосился на гребенку, осмотрел Каца с ног до головы и вздохнул.

— Вы как все же намереваетесь предположить действовать в связи с выполнением? — спросил он.

Обер-лейтенанта ажник передернуло.

— Я, тля, как думаю? Пора бы уже и к девкам в какую- нето деревню направиться. Отсидеться там, а потом и к этому адмиралу на подкорм заявиться… В Ставку…

— Чего? — не совсем понял Палыч.

Неожиданно они оказались на опушке у лесоповала. За порубанными деревьями виднелась заросшая травой железнодорожная вешка. Вдалеке задымила труба и послышался характерный шум приближающихся колес.

— Паровоз или тепловоз? — схоластично недоумевал адьютант.

— Паровоз, поди… Тепловозы еще только по Швециям ходят, — уже спешившись, пояснил Кац. — Похоже, сюда едет…

Из-за сосняка показался профиль имперского локомотива. Паровоз пыхтел, чихал, но было видно что замедляет ход. В воздух и прямо на опушку с шумом низвергались клубы тормозного пара.

На Палыча смотрело мужицкое лицо машиниста.

— Только посфать — и сразу назад, — крикнул он вываливающимся из второго вагона офицерам. — Посфать и назад!

На траву выпал, судя по замазанным глиной погонам, поручик.

— Убийца ты, а не машинист! — процедил он сквозь зубы.

Машинист злобливо сплюнул, чуть было не поразив поручика. Последний, которого все знали по первым главам, как Адамсона, заговорнически обратился к контр-обер-лейтенанту Кацу.

— Этот машинист ставленник жидо-массонов. Кстати, если я здесь буду мочиться, это ничего? — спросил он у пожилого адьютанта.

— Писайте, поручик, — зевнул Палыч.

Из вагона вывалились также ротмистр Яйцев в сменных рейтузах, поручик Блюев и непосредственно подпоручик Бегемотов.