Игра на чужом поле

Глава 1

Столовая крайкома — сакральное место для проведения различных торжественных мероприятий. Вот и сейчас тут чествуют тех коммунистов и прочих жителей края, у кого в кармане уже есть заветный депутатский мандат, то есть тех, кто выиграл в первом туре или вообще был безальтернативно выдвинут от какой-нибудь общественной организации.

Я же победил в первом туре в упорной борьбе! Но сейчас, слушая торжественные речи и принимая поздравления со всех сторон, сквозь всеобщее ликование, память уносила меня в далекое прошлое.

Тот же март, того же 1989-го

года. Молодой солдат с побитыми армейскими сапогами, лицо в пыли, руки обветрены и пахнут ружейным маслом. Тогда информация о первых в стране альтернативных выборах для меня была просто набором фраз из газетных передовиц на фоне караула и хриплого крика командира. Нынешние тронные речи и громкие аплодисменты казались бы этому человеку из прошлого чем-то, что его совершенно не касается. Все мысли в голове сводились только к одному — скорей бы дембель, ну или хотя бы отбой.

— Заслуженная победа, Толя! — пьяный голос Кашина, одного из моих подчинённых на новом месте работы, возвращает меня к действительности.

Странно, но в той жизни, что теперь кажется далёкой и пыльной, я не уважал депутатов — среди них не встречалось ни одного, кого можно было бы назвать приличным человеком. Но теперь… теперь, кажется, такие имеются. Я думаю об Илье, моём друге, которого я самолично протолкнул на Съезд народных депутатов СССР. Впрочем, здесь есть и другие достойные личности — или те, кто хочет казаться таковыми.

Март выдался у меня нервный — всё время приходится вертеться как уж на сковороде. Во-первых, новый тренер взялся за меня с рьяным усердием, готовя к будущему турниру в Норвегии. Во-вторых (да-да, это именно «во-вторых») — новая должность, с которой я совсем не знаю, что делать. Хозяйственник из меня тот ещё! Пашка, мой дядька, бывший замом на комиссии по выезду за рубеж, разбирается в этих делах куда лучше. Хотя какой он Пашка — Павел Игоревич Иванов, заместитель начальника хозяйственного управления крайкома КПСС. Звучит солидно. И вид у него соответствующий: аккуратный пробор, холодный взгляд, всё чин по чину. Не то что безусый коротко стриженный паренек с лицом, не обезображенным интеллектом. Это я про себя. Да уж, борода и усы у меня растут плохо, с этим прям беда.

В-третьих, все силы сейчас отданы заказу на евроокна из ФРГ, который сулит нашему кооперативу огромную прибыль. Евроокна теперь стали «Сибирскими окнами» — такой слоган придумали наши немецкие партнёры. Ну, им виднее, чем своих бюргеров завлечь. В их рекламном ролике ни медведь, ни ветер, ни снеговик залезть в окно не смогли. Но когда приехал Санта-Клаус, ему сразу же открыли. Причем открывала такая грудастая мамаша, что становилось ясно: раздача подарков ихним Дед Морозом может сорваться по причине занятости дедушки амурными делами. Отличный ролик получился! Уже неделю его крутят по местным каналам.

Ещё я переживаю за Бейбута, который вчера в финале чемпионата Западно-Сибирского военного округа получил нокаут и сейчас лежит в Н-ской больничке. Правда, говорят, сотрясения мозга у моего друга нет. Да и чему там сотрясаться?! Ха-ха.

Кстати, в последнее время на душе немного отлегло, после того как бабуле сделали операцию на сердце — и, слава богу, успешно. Ещё бы, ведь её оперировали в самой Кремлёвке! За это спасибо Власову, конечно. В тот злополучный день с бабушкой чуть не случилось несчастье — сердце прихватило. Но так удачно совпало, что скорая, которая

приехала к соседям по улице, не забрала никого из них по какой-то причине, зато быстро доставила бабушку в райцентр.

Районная больница, конечно, не ахти какая, но врачи, взбодренные областным управлением здравоохранения, которое, в свою очередь, взбодрил сам Виктор Семенович, первый секретарь Ростовской области, из штанов выпрыгнули, но бабуле загнуться не дали. Старушка потом вспоминала, что столько внимания к себе не получала, наверное, с послевоенных лет. А сейчас вообще всё хорошо: в бабушкином сердце стоит импортный приборчик, который что-то там делает и бабулиной жизни ничего не угрожает. В общем, все закончилось благополучно, благодаря тому, что батя вовремя позвонил мне на мой домашний, я вовремя набрал Виктора Семеновича, тот — областного начальника, вернее, начальницу, управления, та — главврача, который уже дал волшебного пинка своим дежурным, на всякий случай вызвав на работу вообще всех штатных кардиологов и хирургов!

«Да, понедельник день тяжёлый», — признал я и засобирался ехать домой. Вообще-то, мне положен личный автотранспорт — черная «Волга», и исполком любезно выделил мне её, как полагается по должности, но я предпочитаю свою верную «восьмерку». На ней и езжу каждый день на работу и обратно. Чёрная «Волга» слишком уж бросается в глаза, а «восьмерка» — простая, своя, да и маневренная.

Моё хозяйственное управление ведает всем имуществом КПСС в Красноярском крае, и поэтому кабинет у меня — не чета прежнему. У кабинета имеется даже свой личный санузел и комната отдыха: небольшое помещение с диваном, столиком, холодильником и телевизором «Сони». Последний достался мне от разреза «Берёзовский», где сейчас практикуется обмен угля на японскую видеотехнику! Бартер называется. Я, разумеется, в своё время лично помог начальнику разреза с выездом за границу, и мои заслуги не забыли — хоть десяток телевизоров могу получить по закупочной цене. И пяток я уже купил на подарки. Один вот тут стоит, в комнате отдыха.

Мой кабинет — просторный, метров сорок квадратных, с высокими окнами и массивным столом, за которым я провожу совещания с руководителями подразделений. Секретарша Аня теперь работает и на меня, и на Пашку одновременно — его кабинет тоже выходит в приёмную, так что делим мы её поровну. Вообще, на первом этаже нами занято целое крыло. Коридоры здесь, как в лабиринте, а кабинеты заполнены людьми, чьи лица я пока знаю плохо — и десяти дней ещё не прошло с момента моего вступления в новую должность.

Уходя домой, захватываю сводку новостей, присланную сегодня. Она для служебного пользования, но раз в неделю мне теперь положено её читать. Из неё я узнаю о митингах в Кишинёве и Риге, случившихся ещё двенадцатого марта, и в Абхазии — восемнадцатого. Там требовали отделения от Грузии. А ещё в Москве был митинг в поддержку Ельцина, и что удивительно он оказался довольно массовым. Маховик событий, разрушающих Союз, крутится неумолимо, и плевать ему на Толю Штыбу с его послезнаниями. Как свернуть такую махину, как народное мнение, которое теперь рождается не в залах для собраний, а в беседах на кухнях и разговорах по душам за бутылкой? Вот так Ельцин и набирает свои висты, всё больше и больше. Кстати, он тоже депутат, как и Сахаров. Про Сахарова у меня в тетрадке запись есть, что тот умрет во время Съезда. Но я и пальцем не пошевелю, чтобы помочь.