Фуэте на пороховой бочке
Шрифт:
«Где она? Она же не выходит… Куда она могла пойти без моего ведома? Даже ничего мне не сказала, не предупредила… Что же делать?»
Настя, чтобы хоть как-то отвлечься, занялась уборкой квартиры, а затем из находящихся в холодильнике продуктов стала пытаться приготовить хоть что-то к новогоднему столу. Однако как ни пыталась убить время, напряженность только возрастала. Зоя Федоровна не возвращалась домой и не звонила. Словно исчезла! Главное, что Настя не знала, с кем ей связаться, чтобы узнать, где она
«Может быть, Зоя Федоровна была приглашена к кому-то в гости на праздник, а меня просто не захотела будить? – думала Настя. – Нет, бабулька не могла так поступить. Она или взяла бы меня с собой, или хотя бы предупредила», – твердо решила Настя, и страх захлестнул ее с головой.
Когда на улице совсем стемнело, она позвонила следователю, не придумав ничего лучше.
– С наступающим Новым годом, Борис Всеволодович, – проклацала Настя зубами, слыша в трубке фоном людские голоса и смех. – Вы с семьей?
– Что за глупый вопрос, Лазарева? Нет, я с преступниками в изоляторе на маленьком сабантуйчике! Конечно, в такой семейный праздник я с семьей. Правда, не у себя дома, а в гостях, но сути это не меняет.
– Поздравляю вас…
– Да уж спасибо! Что у тебя случилось, Лазарева? – Следователь тяжело вздохнул: – Никогда мне от тебя не избавиться.
– У меня ничего не случилось, – тоже вздохнула Анастасия, еле сдерживая слезы.
– Говори, не тяни время. Сейчас, я уже иду! – крикнул он кому-то.
– Борис Всеволодович, я не знаю, что мне делать. Я совершенно одна…
– Ну, извини, к себе я тебя пригласить не могу, – хохотнул следователь. – По-моему, у тебя недостатка в поклонниках не наблюдалось.
– Вы не понимаете! Зоя Федоровна куда-то пропала! – выпалила Настя с отчаянием.
– Как пропала? – не понял следователь.
– Ее нет в квартире. И, похоже, со вчерашнего вечера, – призналась Настя, и ей стало еще больше страшно.
– И до сих пор не пришла? – спросил следователь.
– И даже не позвонила, – всхлипнула Настя.
– Как же ты ее прошляпила-то? – недоумевал Борис.
– Я вчера разнервничалась после нашего с вами разговора, и… кажется, Зоя Федоровна дала мне снотворное, вот я и отключилась. Что делать-то? Вроде три дня ждать надо, чтобы человека в розыск объявить, но я за три дня поседею.
– Три дня мы ждать не будем. Лазарева, я тебе перезвоню. Не бойся, еще в этом году, – весьма серьезно добавил Борис Всеволодович и отключил связь.
Настя была не в состоянии что-либо делать. Она просто сидела и смотрела на телефон, мысленно торопя его со звонком. Следователь проявился через час, и голос его был еще более суровым, чем обычно.
– Зоя Федоровна в больнице.
– Как?! Где?!
– В реанимации, неважно где, тебя все равно туда не пустят. Все очень плохо, она фактически при смерти. Хорошо, что с ней были документы, по которым ее зарегистрировали.
– Господи… – прошептала Настя, боясь, что от бешеного стука собственного сердца не услышит, что собеседник скажет еще.
– Поступила она в клинику еще вчера вечером, в сознание не приходила ни на минуту, – добавил Борис Всеволодович очень серьезным тоном.
– Бедная Зоя Федоровна… – выдохнула Настя.
– Лазарева, а не ты ли ее… того? Ну, чтобы снять подозрение со своего любимого?
– Да вы что, в самом деле! У вас всегда задают такие жуткие вопросы? – оторопела Настя.
– Вопросы у нас задают любые… Ты не спросила, что с ней, словно знаешь…
– А что с ней? Опять автомобиль? – предположила она.
– Нет, кто-то огрел по голове куском льда… Имитация, будто глыба упала с крыши, но по некоторым признакам понятно, что это сделал человек – удар был нанесен не сверху, а сзади.
– Какой ужас! Бедная, несчастная женщина… И так с палочкой передвигается, а теперь еще… Борис Всеволодович, теперь-то вы понимаете, что на нее действительно покушались? – спросила Анастасия.
– Да, теперь можно смело утверждать, что все именно так, – согласился следователь.
– И Петр тут ни при чем!
– Между прочим, совсем не факт, у него могут быть сообщники.
– Ага, поняла. Например, я, – недовольно произнесла Настя.
– Лазарева, я что-то не пойму… Ты мне сама звонишь под Новый год, отвлекаешь от стола, так сказать, я тебе даю информацию, беру дело под контроль, чтобы, как только что-то прояснится, мне сообщили, а ты недовольна?
– Простите… я не хотела обидеть вас, я перенервничала… Что теперь мне делать? – спросила она.
– Я думаю сейчас над этим… – туманно ответил следователь.
– Где Зоя Федоровна? Я хочу знать!
– Нечего тебе таскаться по городу вечером, где на улицах будет толпа пьяного народа. Да и в больнице тебя никто не ждет. Говорил уже: все равно не пустят.
– А если с Зоей Федоровной что-то случится?
– Я тебе сообщу.
– А если ее там добьют? Ведь, по всей видимости, за Зоей Федоровной следят!
– Там ее охраняют. Да и в больницу без пропуска не войдешь, – успокоил Настю следователь. – И вообще, вот что я хочу сказать, Лазарева… Мой тебе совет – сиди дома и носу на улицу не кажи. И, самое главное, никому не открывай. Есть у меня нехорошие предчувствия.
– Спасибо вам, Борис Всеволодович.
– Ой, разворошила ты осиное гнездо, Лазарева, ой, разворошила…
Глава 20
– Как людей ни хорони, все равно грустно, – отметила Настя, зябко кутаясь в короткую дубленку насыщенно-вишневого цвета, отороченную пушистым мехом.