Фулгрим
Шрифт:
— О, это Коралина Асенека. Интересная личность: актриса, итератор, красотка. Вот тебе и три причины её не доверять.
— Что ты имеешь в виду? Итераторы ведь несут в Галактику слова Имперских Истин.
— Конечно, дорогой мой, но кое-кто из них прячет за этими словами свои настоящие мысли.
— Ну, она выглядит вполне… приятно.
— Милый мой мальчик, уж ты-то должен понимать, что внешний вид — это ещё не все. У кого-то физиономия Гефеста сочетается с прекрасной и доброй душой, а кто-то с личиком Афродиты лелеет в груди камень вместо сердца.
— Точно, — согласился Остиан, вспоминая синеволосую певицу и её приставания на обзорной палубе.
Обернувшись к Серене, он сказал:
— А раз так, то как я могу доверять тебе, если ты столь же прекрасна?
— Потому что я — художник и ищу истинную суть всех вещей, Остиан. Актрисы же вечно стараются скрыть свои настоящие лица от окружающих, изображая лишь то, что хотят показать.
Скульптор согласно кивнул и вновь обернулся к платформе, где Капитан Каэсорон начал небольшую речь. Голос Десантника звучал глубоко и мелодично, не хуже, чем у иного итератора.
— Славные Летописцы, я искренне счастлив видеть всех вас перед собой в этот день. Ведь вы — верный знак того, что человечество не забудет, как я и мои братья-воины добыли для него Лаэр. Война была тяжелой, не стану отрицать, и подвела нас к пределам выносливости. Но любые испытания — благо, ибо преодоление их помогает нам в походе за совершенством. Как учит Лорд-Коммандер Эйдолон, Десантнику всегда нужен достойный противник, чтобы испытать на нем свои силы и отточить мастерство. Итак, вы были избраны как выдающиеся документалисты и хроникеры, и сейчас отправитесь на поверхность нового мира Империума, чтобы рассказать о нем людям по всей Галактике.
Остиан почуствовал, как раздувается от непривычной гордости, услышав похвалу из уст Капитана Астартес. Одновременно он про себя поразился нежданному ораторскому искусству воина.
— Не забывайте, Лаэр по-прежнему считается зоной боевых действий, патрулируемой Паладинами командующего Файля, и поэтому мне стоит сразу предупредить: вас ждут тяжелые картины войны и страшные, кровавые последствия сражений. Но не бойтесь, ведь, чтобы поведать правду о войне, нужно увидеть обе её стороны — и славную, и ужасающую.
— Вы должны испытать всё, чтобы выделить и сохранить для себя и истории важнейшее. Прошу каждого, кто чувствует себя неготовым к такому, выступить вперед. Поверьте, ничего постыдного в этом не будет, — улыбнулся Каэсорон.
Никто из Летописцев, как и подумал Остиан, не двинулся с места. Шанс увидеть своими глазами новый мир был слишком редок, чтобы просто так отказываться от него. По лицу Каэсорона было видно, что он ждал такого исхода.
— Что ж, тогда начнем распределение и посадку на транспорты, — заключил Первый Капитан. Вслед за этим оба итератора сошли с трибуны и начали пробираться сквозь толпу Летописцев, отмечая их имена в своих информпланшетах и указывая челноки, места в которых были расписаны заранее.
Коралина Асенека наконец подошла к ним, и сердце Остиана бешено заколотилось — её красота поразила его с невероятной силой. Точеная, изящная фигура, волосы, густые и темные, словно поток нефти, губы, изящно подведенные сочным пурпуром и глаза, искрящиеся внутренним светом аугметических усилений — все в ней было поистине совершенно.
— Так, а вы у нас кто? — спросила итератор. Делафур вдруг понял, что утонул в звуках её шелкового, обволакивающего голоса. Слова Коралины накрыли его подобно туману, разгорячили и заставили забыть собственное имя.
— Его зовут Остиан Делафур, — надменно ответила художница. — А мое имя — Серена д’Ангелус.
Коралина сверилась со списком и кивнула:
— О, да, госпожа д’Ангелус, вам выделено место на «Полете Совершенства», это вон тот «Тандерхоук».
Сказав это, итератор развернулась и направилась было дальше, но Серена шустро схватила её за рукав:
— А как же мой друг?
— Так-так, Делафур… Нашла. Мне жаль, но ваше разрешение на полет было отозвано, — сказала Коралина.
— Отозвано? — пораженно переспросил Остиан. — Но почему? Что произошло?
Коралина покачала головой:
— Откуда мне знать? Все, что могу сказать — вам не позволено посетить Двадцать Восемь-Три.
Итератор говорила мягким и успокаивающим голосом, но её слова будто резали ножом по сердцу Остиана.
— Я не понимаю, кто отозвал мое разрешение?
Каролина ещё раз сверилась со списком, всем своим видом показывая недовольство задержкой:
— Здесь говорится, что это сделал Капитан Каэсорон по представлению госпожи Киньски. А теперь прошу извинить, мне нужно идти.
Прекрасный итератор отправилась дальше, а Остиан остался стоять на месте, потеряв дар речи от негодования. Подлая и мелочная месть великой певицы просто ошеломила скульптора, и он замер, бессмысленно озираясь. И буквально тут же глаза Делафура нашел Бекву — она смотрела на него, поднимаясь по трапу Штормбёрда. Увидев, что Остиан заметил её, певица послала ему насмешливый воздушный поцелуй.
— Сука! — выкрикнул он, сжимая кулаки. — Я просто поверить не могу!
Серена нежно погладила его по руке и успокаивающе сказала:
— Дорогой мой Остиан, это просто смешно. Послушай, если ты не можешь лететь, то и я не должна — что мне красоты Лаэра, если тебя не будет рядом?
Делафур мотнул головой.
— Нет, иди. Нельзя, чтобы эта синеволосая уродина изгадила праздник нам обоим.
— Но я так хотела показать тебе океан!
— Будут другие океаны, — ответил Делафур, изо всех сил стараясь сдержать горькое разочарование. — Прошу тебя, иди на борт.
Серена медленно кивнула и потянулась ладонью к его щеке. В мгновенном порыве Остиан схватил её руку и, дернувшись вперед, коснулся губами её припудренной скулы. Художница мило улыбнулась и пообещала: