Фунт плоти

Джексон Софи

– Ну, было, – попытался отмахнуться он, переводя взгляд на больничный потолок. – Сейчас со мной все нормально.

– А как насчет Персика?

Картера пробрала дрожь, сменившаяся позывами на тошноту.

– Ничего особенного, – напряженно прошептал Картер. – Забудьте.

– Персик – это человек?

Картер прижал пальцы к гудящим вискам и закрыл глаза.

– Джек, прошу вас, – простонал он. – Отвалите с вашими вопросами.

Картер надеялся, что хотя бы по тону его голоса Джек поймет, каково ему сейчас, и не будет допытываться. Консультант удивленно прищурился. Кажется, дошло. У Картера не

было ни сил, ни намерения кому-то что-то объяснять. Особенно насчет Персика, о которой он постоянно думал все эти шестнадцать лет.

Прежде чем говорить на подобные темы, ему надо вытащить голову из собственной задницы.

Ему вообще надо вытащить свою голову оттуда, потому что в понедельник у него урок по английской литературе.

Индивидуальное занятие с ней.

С мисс Лейн.

С его Персиком.

* * *

Когда его Персик вошла в класс, Картер уже сидел за столом. Она приветливо улыбнулась охраннику. Заметив напускное равнодушие Картера, перестала улыбаться, но не утратила уверенности.

– Добрый день, – поздоровалась она и принялась вытаскивать из своей громадной сумки книги и тетради.

Картер намеренно глядел в пол. Руки с переплетенными пальцами лежали на коленях, и только большие пальцы крутились, как заведенные. Черт, он даже вспотел. Мисс Лейн кашлянула, подавая знак, что ждет его реакции.

Картер поднял голову, моля всех богов, чтобы голос его не подвел.

– Добрый день, мисс Лейн.

Ее глаза удивленно вспыхнули. Она явно не рассчитывала на столь вежливое приветствие, да еще произнесенное дружелюбным тоном. Картер слегка улыбнулся, напустив на себя вид скучающего, уставшего от жизни бездельника. На самом деле ему сейчас хотелось выскочить из класса со скоростью кота, которому ошпарили хвост. Он не сомневался, что она слышит бешеные удары его сердца.

Она выдвинула стул и села:

– Мы с вами будем проходить тот же материал, что я даю в классе. Так что от других вы не отстанете.

Картер смотрел на нее и запоминал ее взрослую. Целиком. Он следил за ее движениями, за сменой выражений на лице, пытаясь вспомнить девчонку, обитавшую в глубинах его памяти, будто измятая фотография посреди разного хлама. Надо же! Шестнадцать лет прошло, и вот она сидит напротив него, даже не догадываясь, что они встречались еще до этой тюрьмы. Но его взгляд на себе она явно ощущала. Интересно, а она что чувствует, глядя на него? Может, примерно то же самое?

– Вот стихотворение, разбором которого мы сегодня займемся. – Она положила перед Картером лист бумаги.

Он быстро пробежал глазами название.

– «Элегия» Тичборна?

– Да. Вас что-то не устраивает?

– Скажите, а остальные умнички из вашего класса… они хоть знают, кто такой Чидиок Тичборн?

– Теперь знают, – невозмутимо ответила она, снимая колпачок с ручки. – А что вам известно о нем и его творчестве?

В ее голосе Картер уловил вызов. Он постарался сосредоточиться на заданном вопросе, хотя это было нелегко. Из-под стола, от коленок Персика, так и веяло жаром.

– Мне? – переспросил Картер, скрещивая руки на груди. – Довольно много.

– Тогда, пожалуйста, расскажите. Порадуйте меня.

– Порадовать вас? – снова переспросил Картер, уже с оттенком насмешки. Он почесал подбородок и начал: – Тичборн

родился в английском городе Саутхемптоне в тысяча пятьсот пятьдесят восьмом году, хотя точная дата его рождения до сих пор вызывает споры. В тысяча пятьсот восемьдесят шестом году он примкнул к заговору Бабингтона. Заговорщики ставили своей целью убийство королевы Елизаветы и возведение на престол католички Марии Шотландской. Но судьба была на стороне Елизаветы. Тичборна арестовали вместе с остальными заговорщиками и через какое-то время повесили, затем вздернули на дыбу и четвертовали. – Персик оторопела. Картер подавил смешок и продолжил: – «Элегия» была написана Тичборном в тюрьме, где он томился, ожидая казни. Мисс Лейн, вы не находите, что это произведение не слишком пригодно для изучения в исправительных заведениях?

– Смотрю, вы любите историю.

– Я предпочитаю английскую литературу, – уклончиво ответил Картер, не реагируя на ее комплимент.

Персик облизала губы:

– Тогда расскажите об этом стихотворении.

– В «Элегии» Тичборн использует парадоксы и антитезы. – Палец Картера заскользил по строчкам. – Противоположности и противоречия. Этим он хочет высветить трагедию, которую переживает. Но если вдуматься, нет там никакой трагедии. Одна глупость.

– Почему вы так решили?

Картер засмеялся:

– Тичборн наделал ошибок и был вынужден за них расплачиваться. Платить по долгам.

– Вы говорите так, будто что-то знаете об этом.

Картер выгнул брови, затем выразительно поглядел на стены класса и скучающего охранника. Ты же умная девочка, Персик, чтобы понимать очевидные вещи.

– Я понимаю, вы расплачиваетесь за свои ошибки, – сказала она. – Но ведь Тичборна казнили совсем молодым. Неужели у вас нет ни капли сочувствия к его участи?

– Сочувствия? Нет, – твердо ответил Картер. – А вот зависть есть. – Картер переместил взгляд на пространство стола, разделявшее их. – Он знал, что его казнят, и сам факт предстоящей казни позволял ему видеть окружающий мир намного яснее. У него был фокус, ясность. В этом я ему завидую.

– Вам хочется ясности?

– Хотеть и нуждаться – не одно и то же, мисс Лейн. Я нуждаюсь в ясности. Мне нужен фокус.

Сказав это, Картер уставился на нее, поскольку ничего другого прибавить к своим словам уже не мог. Узнав, кто она такая, он сделал первый шаг к обретению жизненного фокуса. Первый за столько лет. И хотя он рассуждал о Тичборне с апломбом маститого литературоведа, только присутствие Персика по-настоящему прочистило ему мозги и помогло всерьез понять собственную потребность в ясности.

– Персик, – прошептал он, вглядываясь в ее лицо.

Вот эти рыжие волосы он чувствовал у себя на лбу и щеках, когда повалил ее на тротуар, а она силилась вырваться и убежать к отцу. И вот эти зеленые глаза были тогда полны страха и горьких слез.

– Что? – тихо спросила она. – Картер, вы что-то сказали?

Момент был упущен.

Словно очнувшись после короткого сна, Картер выпрямился, косясь на охранника. Тот, похоже, дремал по-настоящему.

– А знаете, – пробормотал Картер, нашаривая в кармане сигарету, которую выклянчил у Джека. Его защитный барьер вернулся на место. – Вы правы: откуда мне знать, что там было в голове у этого Тичборна? Вы просто гениальная учительница.