Фурии Кальдерона
Шрифт:
Амара посмотрела на эту ситуацию с другой стороны. Может, тот охотился на людей из Бернардгольда? Что ж, такое вполне возможно — особенно если он из племени овцерезов и если то, что она слышала про маратов, правда хоть отчасти. Они народ холодный, расчетливый — такой же безжалостный, как животные, принявшие их за своих.
Однако мараты редко берут с собой больше одного зверя в качестве… каким словом это правильнее назвать? Партнера? Товарища? Брата по крови? Она поежилась и тряхнула головой. Обычаи дикарей были ей совершенно не известны, о них ничего не рассказывали в Академии.
В отличие от простых воинов вожди часто берут с собой больше одной
Готовить набег.
При одной мысли об этом ее пробрал озноб. Выходит, стедгольдер с племянником напоролись на разведчиков, высланных перед наступающей ордой маратов?
До Амары вдруг дошло, что враг вряд ли мог выбрать более удачное время для нападения. Дороги постепенно закрываются на зиму, прерывая сообщение между северными городами. Многим солдатам гарнизона дают зимние отпуска, позволяя вернуться к семьям, а сельские жители из последних сил стараются убрать остаток урожая до наступления непогоды.
Если мараты нападут на долину сейчас, когда гарнизон фактически нейтрализован, они могут вырезать всех ее жителей до последнего, разорив все стедгольды вплоть до самой Ривы. Если их достаточно много, они могут просто обойти город стороной и вторгнуться в глубь Алеры. Амаре сделалось не по себе при мысли о том, что может натворить орда в этом случае. Ей необходимо связаться с графом… как там его… Брэм? Или Грэм? Пусть поднимет войска по тревоге.
Но что, если мальчишка соврал ей про марата? Или ошибся? Она поморщилась. Местное дворянство она знала по крайней мере по имени: из всех предметов, которыми их мучили в Академии, этот был едва ли не самый занудный, зато накрепко вдолбили в них имена всех этих лордов и графов. А вот про стедгольдера Бернарда, да и остальных жителей долины она знала куда меньше. Конечно, народ здесь крепкий и независимый; только неясно, может ли она на них полагаться в своих делах.
Ей необходимо переговорить с этим Бернардом. Если он и правда видел вождя маратов и ранен одной из этих огромных охотничьих птиц, ей надо знать об этом и постараться добиться его поддержки. И еще — хорошо бы получить от него хоть какую-нибудь чистую одежду… С этим уже можно приниматься за дело.
Она нахмурилась. Ей ведь придется учитывать и возможность противодействия. Фиделиас заманил ее в ловушку, вырваться из которой ей удалось, можно сказать, чудом. Несколько часов ее преследовали по пятам, и от воздушных рыцарей она ушла только благодаря везению… ну и опыту, конечно. Уж не поверила же она, будто Фиделиас откажется от дальнейшей погони?
Так или иначе, дело ей предстоит делать здесь, в долине Кальдерона. Это одна из причин, по которой Гай послал ее сюда. Фиделиас ее патрицерус, наставник. Точнее, был патрицерусом, подумала она не без горечи. Она знала его — знала, возможно, лучше, чем кто-либо другой в Алере. Она сумела раскусить его тогда, в лагере мятежников, — правда, в самый последний момент.
Как поступит Фиделиас?
Будет судить о ней по ее предыдущим шагам, разумеется. Он наверняка ожидает, что, прибыв в долину, она попытается установить контакт со стедгольдерами, собрать максимум возможной информации и уже с ее помощью реагировать на происходящее: занять оборону в каком-нибудь стедгольде покрепче или попытаться поднять жителей долины и гарнизон на борьбу с надвигающейся угрозой.
И что он предпринял бы, чтобы помешать этому?
Нашел бы ее. Убил бы ее. И начал бы сеять среди стедгольдеров смятение и замешательство до тех пор, пока его план
Ее снова пробрал озноб. Она еще раз обдумала ситуацию — все сходилось. До ужаса типично для Фиделиаса. Он предпочитал простые подходы, прямолинейные решения. Не усложняй ложь, всегда говорил он, не усложняй планов. Держи их открытыми для совершенствования и полагайся не столько на план, сколько на свои глаза, свою голову.
Слух о том, что в долине курсор, распространится среди стедгольдеров со скоростью лесного пожара в засуху. С таким же успехом она могла бы нарисовать кружок у себя над сердцем и ждать, пока в него вонзится стрела. По спине бегали мурашки. Уж теперь-то он ее убьет. Фиделиас дал ей шанс, и она заставила его пожалеть об этом. Второй такой ошибки он себе не позволит. Ее учитель убьет ее не колеблясь, если она снова окажется на его пути.
— Для чего я здесь и оказалась, — пробормотала она вслух. Ее снова начала бить дрожь.
Как ни пыталась она убедить себя, что на решения ее влияет страх, она все равно ощущала его — он сжимал желудок, липкими, холодными паучьими лапами бегал по спине. Она не может позволить себе открыто заявить о своем статусе — это подставило бы ее под удар Фиделиаса. Поступить так — все равно что пригласить собственную смерть, скорую и верную. Ей необходимо действовать скрытно и как можно дольше. Беглая рабыня возбудит здесь, в глухом пограничье, куда меньше подозрений, чем специальный эмиссар Короны, предупреждающий о возможном вторжении. Она не может позволить себе открыться до тех пор, пока не узнает, кому может доверять, кто снабдит ее информацией для дальнейших осознанных действий. Поступи она иначе — расплатой будет не только ее смерть, но и, возможно, катастрофа для всей долины.
Не прекращая своих невеселых размышлений, она снова посмотрела на мальчика. Он не обязан был помогать ей вчера вечером, но помог. Даже если у него и плохо со здравым смыслом и умением держаться подальше от опасностей, отваги ему не занимать, и ей ничего не оставалось, как радоваться этому. И еще: это много говорило и о нем, и о тех, кто его вырастил. Во сне, в бреду он говорил не с матерью или с отцом, но с теткой… кажется, ее звали Исана. Сирота?
Амара призадумалась, но тут в животе у нее забурчало. Она встала и прошлась вокруг бассейна, обследуя внутренний садик. Как и ожидала, она обнаружила здесь несколько плодовых деревьев. Гай никогда не ограничивался единственным результатом, если имел возможность получить сразу несколько. Соорудив этот мавзолей для своего убитого сына, он воздал почести памяти принцепса, наглядно продемонстрировал верховным лордам силы, находящиеся в его распоряжении, а заодно обеспечил неплохое убежище на всякий случай — себе и своим агентам.
Она сорвала с дерева плод и принялась за еду, оглядываясь по сторонам. Потом подошла к статуям. Оружие и щиты на них были самые настоящие. Мечи королевской гвардии, короткие, тяжелые, предназначенные для ближнего боя, — такие разят наповал с одного удара. Она вынула один из ножен и потрогала лезвие. Заточка была безупречной. Она осторожно задвинула его обратно в ножны. Пища, кров, оружие… Ах ты, старый лис-параноик, подумала она; впрочем, сейчас ее это только радовало.
Руку кольнуло, когда она ставила меч на место, и она покосилась на грязную повязку. Ножом она нарезала из снятой юбки новые повязки и высушила их у огня. Потом осторожно срезала старую, промыла рану чистой водой и перевязала заново. Что-то еще беспокоило ее, но она решительно отогнала это прочь: дело в первую очередь.