Фюрер как полководец
Шрифт:
Гитлер также распорядился удвоить количество моторизованных пехотных дивизий, не предусмотрев при этом условий для производства собственно мототехники. В результате новые соединения пришлось оснащать трофейными автомашинами, которые оказались ненадежными и сложными в эксплуатации. Что касается пехотных дивизий, то их количество постоянно увеличивалось, а численность личного состава, наоборот, снижалась. В результате недополучающие пополнение соединения буквально истекали кровью, а новые формирования несли большие потери из-за нехватки боевого опыта. Однако подобная тенденция сохранялась до конца войны. Причем помимо обычных пехотных дивизий формировались многочисленные авиаполевые дивизии, а также дивизии войск СС и фольксгренадерские дивизии. В результате число воинских соединений, которыми еще надо было кому-то командовать, росло, а их боевые качества, наоборот, снижались.
Не очень грамотные решения были приняты фюрером в отношении
Тем не менее при всех недостатках Гитлер все же умел добиваться от сражавшихся на фронтах войск сверхчеловеческих усилий, чего не удавалось большинству профессиональных полководцев. Он умело играл на патриотических чувствах, немецкой дисциплине и обещаниях применить «чудо-оружие». В последние два года войны ему удавалось собрать остатки отступавших немецких армий и невероятными усилиями воли продлить агонию Третьего рейха до мая 1945 г., хотя его противники ожидали крушения Германии уже летом 1944 г. А перебазируйся фюрер в Норвегию или в Альпы, эта «агония» могла продлиться еще несколько месяцев.
Немецкие генералы о Гитлере
После войны большинство германских генералов пытались изображать фюрера как бездарного полководца и сваливать на него все поражения и крахи. А генерал Курт Типпельскирх, в целом восхищаясь военными успехами Вермахта, заявил, что во главе его стоял «демон, жаждущий власти и разрушения» [5] . Были и те, кто продолжал безмерно восхвалять его. Фон Зенгер писал: «Искусство стратега дается от рождения, и то очень редко. Оно требует хорошего понимания рода человеческого и знания истории». При этом он, вероятно, не относил к таковым фюрера.
5
Типпельскирх К. История Второй мировой войны. Том 1. 1939–1941. СПб.: Полигон, 1994. С. 73.
Складывается впечатление, что между Гитлером и основной массой генералитета пролегала некая пропасть, которую ни тот ни другие то ли не могли, то ли не хотели преодолеть. Непонимание фюрером очевидных для них технических вопросов настолько раздражало их, что они заранее отбрасывали возможную ценность его идей. Гитлер же приходил в ярость от нежелания старых генералов воспринимать новые идеи.
Важно понимать, что вину за то, что Гитлер со временем вообразил себя военным гением, несет, прежде всего, его окружение. Еще военный министр фон Бломберг, занимавший эту должность до 1938 г., неоднократно публично заявлял, что «фюрер обладает выдающимся полководческим талантом». И это было задолго до грандиозных успехов Вермахта в 1939–1941 гг. Во время первых военных кампаний количество восторженных отзывов резко возросло. Любой человек, непрерывно выслушивающий в свой адрес только похвалу, через некоторое время станет не в состоянии адекватно оценивать свои возможности.
Большой вклад в создание образа гениального военачальника внесла германская пропаганда. После польской кампании партийные работники и министерство пропаганды ощутили, что армия всячески выпячивает свою роль в разгроме восточного соседа ценой принижения военного гения фюрера и его организаторских талантов. Особенно не понравился нацистскому руководству документальный фильм «Польский поход», в котором роль вождя и его партии была освещена весьма скромно, а на первый план выдвинуто командование Вермахта и Генштаб ОКХ. Личному фотографу Гитлера Генриху Гофману было срочно поручено составить альбомы фронтовых снимков фюрера. Вскоре огромным тиражом был напечатан фотоальбом «С Гитлером в Польше», где на гребне всех событий уже стоял лично Гитлер. Этот альманах
6
Герцштейн Р. Э. Война, которую выиграл Гитлер. – Смоленск: Русич, 1996. С. 249.
После разгрома Франции Йозеф Геббельс публично объявил фюрера «величайшим полководцем всех времен», и далее этот тезис неизменно поддерживался вплоть до 1945 г. По мнению известного германского военного историка Якобсена, после французской кампании Гитлера «все больше стала обуревать безумная идея быть «полководцем», который благодаря своей безошибочной интуиции может совершать то же самое, что и высококвалифицированные генералы и генштабисты». Отныне фюрер видел в генералах только фон для собственных решений, хотя и по-прежнему зависел от своих военных советников, прежде всего Йодля. Фриснер потом вспоминал: «Он чувствовал себя «избранником провидения», и это чувство укрепилось в нем после внезапных успехов в начале войны». После успешного завершения основной фазы операции «Барбаросса» в октябре 1941 г. Гитлер стал сравнивать себя с прусским фельдмаршалом Мольтке. Он заявил своему окружению: «Полководцем я стал вопреки своей воле, я занимаюсь военными проблемами лишь потому, что в настоящий момент нет никого, кто смог бы это сделать лучше меня. Будь у нас сегодня военачальник уровня Мольтке, я бы предоставил ему полную свободу действий». Впрочем, тут не было большого преувеличения. По количеству достигнутых успехов фюрер сильно переплюнул прусского военачальника XIX века.
Однако видение стратегии у них различалось. Мольтке считал, что если война уже началась, то «политика не должна вмешиваться в проведение операций, ибо для хода войны решающее значение имеют, прежде всего, военные соображения, а политические – лишь постольку, поскольку они не требуют чего-либо недопустимого с военной точки зрения». Он также считал, что стратег полностью должен сосредоточиться на военных задачах, забыв политическую интуицию. Гитлер же часто делал все наоборот. На первое место ставились именно политические мотивы, вследствие чего военные никогда не имели свободы действий.
Одним из главных апологетов Гитлера на протяжении длительного времени являлся Кейтель. Он долгие годы не жалел похвальных слов в адрес своего шефа: «Я думаю, он был гением. Много раз он демонстрировал свой блестящий ум… У него была потрясающая память». Фельдмаршал даже пояснил, кто такой гений в его понимании: «Для меня гений – это человек с великолепной способностью предугадывать будущее, со способностью чувствовать вещи, с огромными знаниями исторических и военных событий». Комментируя блестящую кампанию на Западе в 1940 г., он говорил: «Гитлер оказывал свое личное влияние как полководец. Он сам осуществлял военное руководство и нес за него ответственность». После войны, находясь в тюрьме в Нюрнберге, Кейтель продолжал восхвалять шефа: «…Я, во всяком случае, верил в его гений. Мы шли за ним даже в тех случаях, когда объективное изучение и использование нашего собственного опыта войны требовало от нас сопротивления». Он также признавал, что среди прочего фюрер «был так осведомлен об организации, вооружении, руководстве и оснащении армий и флотов во всем мире, что невозможно было заметить у него хотя бы одну ошибку». Кейтель утверждал, что «даже в простых повседневных организационных вопросах вооружения Вермахта и соответствующих сферах я был учеником, а не учителем».
Впрочем, были, по мнению фельдмаршала, у фюрера и недостатки. Он считал Гитлера «демоническим человеком», одержимым неограниченной властью, который доводил до конца все, даже безумные, идеи. По мнению Кейтеля, «этот демон шел вперед к своим целям и преуспевал». Что касается военного искусства, то он полагал, что фюрер умел находить правильные решения оперативных задач и интуитивно ориентировался в запутанных ситуациях, как правило, находя из них выход. Однако ему нередко не хватало практических знаний при планировании операций. «Это приводило к тому, что он либо слишком поздно принимал решение, либо не мог реально оценить тот урон, который мы понесли от принятого им решения», – вспоминал Кейтель.