Габриэла, гвоздика и корица
Шрифт:
Все с симпатией относились к Насибу, «человеку честному и трудолюбивому», как говорил судья, усаживаясь после ужина за один из столиков на улице, чтобы любоваться морем и пёстрой толпой на площади.
Всё шло прекрасно до сегодняшнего дня, когда сумасшедшая Филумена выполнила свою давнюю угрозу. Кто теперь будет готовить для бара и лично для него, Насиба, который любил вкусно поесть, особенно острые и перченые блюда? Нелепо даже думать о сотрудничестве с сёстрами Дус Рейс на постоянной основе, во-первых, они не согласятся, а во-вторых, он не может этого себе позволить. Сёстры берут очень дорого, на оплату их услуг уходил бы весь его доход.
– Им, наверно, придётся выбросить груз в море, чтобы сняться с мели, – заметил мужчина в рубашке с закатанными рукавами. – Видно, крепко засели.
Насиб забыл на мгновение свои заботы: двигатели парохода ревели без всякого толку.
– С этим нужно кончать… – раздался голос Доктора, участвовавшего в споре.
– Никто ничего толком не знает об этом Мундинью Фалкане, – как всегда мягко возразил Амансиу Леал.
– Не знает? Ну так вот, человек, прибывший на этом пароходе, – именно тот, кто нужен Ильеусу.
Пароход содрогался, его корпус глубоко увяз в песке, двигатели стонали, лоцман выкрикивал команду.
На капитанском мостике появился мужчина, ещё молодой, хорошо одетый. Разглядывая из-под руки встречающих, он пытался найти среди них своих друзей.
– Вон он… Мундинью! – позвал Капитан.
– Где?
– Там, наверху…
Раздались крики:
– Мундинью! Мундинью!
Он услышал, посмотрел в сторону, откуда доносились голоса, махнул рукой. Потом спустился по трапу, исчез из виду на несколько минут, а затем, улыбаясь, появился у борта среди пассажиров. Тут он сложил ладони рупором и прокричал:
– Инженер приедет!
– Какой инженер?
– Из министерства путей сообщения, обследовать бухту. Отличные новости…
– Видите? Что я вам говорил?
За спиной Мундинью Фалкана появилась незнакомая женщина, блондинка в зелёной шляпе с широкими полями.
Улыбаясь, она коснулась руки экспортёра.
– Какая женщина, боже! Мундинью не теряет времени даром…
– Красотка! – согласился Ньё-Галу, кивнув головой.
Пароход сильно качнулся, испугав пассажиров – блондинка ахнула, – и снялся с мели; радостные крики раздались на берегу и на борту судна. Только смуглый, очень худой мужчина с сигаретой во рту, стоявший рядом с Мундинью, равнодушно смотрел на окружающих. Экспортёр что-то сказал ему, тот рассмеялся в ответ.
– Ну и хват этот Мундинью… – одобрительно заметил полковник Рибейринью.
Пароход дал гудок, громкий и радостный, и направился к причалу.
– Настоящий лорд, не то что мы, – неприязненно заметил полковник Амансиу Леал.
– Давайте узнаем, какие новости привёз Мундинью, – предложил Капитан.
– А я иду в пансион переодеться и выпить кофе, – попрощался Мануэл Ягуар.
– Я тоже… – и Амансиу Леал ушёл с ним.
Оставшиеся приятели направились в порт, обсуждая сообщение Мундинью.
– Судя по всему, ему удалось растормошить министерство. Он зря время не терял.
– Действительно влиятельный человек.
– Что за женщина! Шикарная штучка… – вздыхал полковник Рибейринью.
Когда они подошли к пристани, пароход уже причаливал. Пассажиры, следующие в Баию, Аракажу, Масейо, Ресифи, с любопытством смотрели по сторонам. Мундинью Фалкан одним из первых спрыгнул на берег и сразу очутился в объятиях друзей. Араб радостно тряс ему руку.
– Пополнел…
– Помолодел…
– Это Рио-де-Жанейро, там все молодеют…
Блондинка – не такая молодая,
– Принц Сандра, фокусник экстра-класса, и его супруга, танцовщица Анабела… Прибыли сюда на гастроли.
Мужчина, который с борта объявил о трагическом событии, обнимался теперь с семьёй и рассказывал печальные подробности:
– Она умирала целый месяц, бедняжка! Никогда не видел таких страданий… Она стонала день и ночь, у меня сердце разрывалось.
Женщина зарыдала ещё громче. Мундинью, артисты, Капитан, Доктор, Насиб, полковники направились по набережной в город. Носильщики тащили чемоданы, Анабела раскрыла зонтик. Мундинью Фалкан обратился к Насибу:
– Не хотите пригласить эту девушку танцевать в баре? Её танец с вуалями, старина, будет иметь успех…
Насиб воздел руки:
– В баре? Такие танцы для кино или кабаре… А мне нужна только кухарка.
Все рассмеялись. Капитан взял Мундинью под руку:
– Как насчёт инженера?
– Будет здесь в конце месяца. Министр мне твёрдо обещал.
О сёстрах Дус Рейс и их презепиу
Сёстры Дус Рейс, толстушка Кинкина и маленькая хрупкая Флорзинья, возвращаясь из собора с семичасовой мессы, засеменили быстрее, увидев Насиба у ворот своего дома. Это были жизнерадостные старушки; им было сто двадцать восемь лет на двоих, сто двадцать восемь лет незапятнанного, несомненного целомудрия. Эти сёстры-близнецы были последними представительницами старинной семьи, поселившейся в Ильеусе ещё до эры какао, потомками тех, кто уступил своё место уроженцам Сержипи, Алагоаса, Сеары, сертанежу [75] , арабам, итальянцам, испанцам. Они жили в красивом доме на улице Полковника Адами, который достался им по наследству (купить его жаждали многие богатые полковники) вместе с тремя другими домами на площади у собора, они жили на арендную плату за эти дома и на выручку от десертов, которые продавал по вечерам негритёнок Туиска. Знаменитые кулинарки, кудесницы на кухне, они иногда принимали заказы на приготовление званых обедов и ужинов. Однако прославило их и сделало городскими знаменитостями большое рождественское презепиу, которое они выставляли ежегодно в одном из парадных залов своего дома, выкрашенного синей краской. Они трудились весь год, вырезая и наклеивая на картон картинки из журналов, чтобы презепиу стало ещё богаче и богоугоднее.
75
Сертанежу – житель сертана, внутренних засушливых территорий.
– Вы сегодня рано встали, сеньор Насиб…
– Иногда со мной такое случается.
– А журналы, которые вы обещали?
– Принесу, дона Флорзинья, принесу. Уже собираю.
Энергичная Флорзинья просила журналы у всех знакомых, безмятежная Кинкина только улыбалась. Сёстры, бодрые и живые, казались карикатурными персонажами из какой-нибудь старинной книги в своих допотопных платьях и с шалями на головах.
– Что привело вас сюда в этот час?
– Я хотел бы обсудить с вами одно дело.