Габриэла, корица и гвоздика
Шрифт:
— Ах, как это подойдет для презепио!
В последние годы значительно возросло число портретов киноартистов это был вклад учениц монастырской школы. В результате Вильям Фарнум, Эдди Поло, Лия де Путти, Рудольфо Валентино, Чарли Чаплин, Лилиан Гиш, Рамон Наварро, Вильям Харт не на шутку угрожали завоевать все дороги и холмы презепио.
Появились также и портреты местных деятелей; бывшего мэра города Казузы Оливейры, прославившегося своими организаторскими способностями, покойного полковника Орасио Маседо, пионера освоения здешних земель. Был здесь, наконец, рисунок, сделанный Жоакимом по настоятельным
Насиб торопился, ему хотелось поскорее договориться насчет обеда для автобусной компании, о сладостях и закусках. Он отхлебнул глоток ликера из женипапо и похвалил презепио.
— В этом году, видно, получится замечательно!
— Бог даст…
— Много нового добавили?
— Да как вам сказать… Пожалуй, нет.
Сестры уселись на диван, строго выпрямились и, улыбаясь арабу, ожидали, когда тот заговорит.
— Так вот… Послушайте, что у меня сегодня произошло… Старая Филомена уехала к сыну в Агуа-Прету…
— Да что вы говорите?.. Неужели уехала? Впрочем, она об этом уже давно поговаривала… — затараторили обе сестры одновременно — это была интересная новость.
— Но я никак не ожидал, что она уедет именно теперь. Сегодня, как нарочно, базарный день, в баре много посетителей. Кроме того, мне заказали обед на тридцать персон.
— Обед на тридцать персон?
— Его устраивают русский Яков и Моасир из гаража. Хотят отпраздновать открытие автобусной линии.
— А-а! — воскликнула Флорзинья. — Мне уже говорили.
— Да! — сказала Кинкина. — Я тоже об этом слышала. Говорят, приедет префект из Итабуны.
Будет здешний префект и префект из Итабуны, затем полковник Мисаэл, управляющий отделением «Бразильского банка» сеньор Уго Кауфман, в общем, избранная публика.
— Вы думаете, эта линия даст хороший доход? — осведомилась Кинкина.
— Что значит даст?.. Она уже дает… Очень скоро никто не станет ездить поездом. Целый час разницы…
— А опасность? — спросила Флорзинья.
— Какая опасность?
— Автобус может перевернуться… В Баие был такой случай — я читала в газете, три человека погибли…
— Поэтому я ни за что не стану ездить в этих машинах. Автомобиль не для меня. Я, конечно, могу умереть под колесами автомобиля, если он меня задавит на улице, но самой лезть в него — это уж увольте… — сказала Кинкина.
— На днях кум Эузебио прямо за руку тащил нас в свою машину, хотел прокатить. Даже кума Нока назвала нас отсталыми… — подхватила Флорзинья.
Насиб рассмеялся.
— Я надеюсь еще увидеть, сеньоры, как вы купите себе автомобиль.
— Мы?.. Да если бы у нас и были деньги…
— Но давайте поговорим о деле.
Они немного поломались, Насибу пришлось их упрашивать, но наконец сестры согласились, прежде заверив, что они это делают только из уважения к сеньору Насибу, достойному молодому человеку. Где это видано, чтобы за день заказывать обед на тридцать персон, да к тому же когда приглашенные такие уважаемые люди? Уже не говоря о том, что для презепио эти двое суток будут потеряны — ведь у них не останется времени, чтобы вырезать хотя бы одну фигуру.
Потом еще надо подыскать кого-нибудь, кто помог бы…
— Я договорился с двумя мулатками, чтобы они помогали Филомене.
— Мы предпочитаем дону Жукундину с дочками.
Мы уже привыкли к ней. К тому же она хорошо готовит.
— Не согласится ли она быть у меня кухаркой?
— Кто? Жукундина? Даже не думайте, сеньор Насиб, дома у нее трое взрослых сыновей да муж — кто о них позаботится? К нам она иногда приходит по дружбе…
Запросили они много. Если так платить кухаркам, обед не даст никакого дохода. Не возьми на себя Насиб обязательства перед Моасиром и русским… Но он человек слова, не подведет друзей, не сорвет званого обеда. Не может он и бар оставить без закусок и сладостей. Если бы он это сделал, то потерял бы посетителей и потерпел бы убыток еще больший. Без кухарки он может оставаться только несколько дней, иначе что с ним будет?
— Хорошую кухарку так трудно найти… — сказала Кинкина.
Это было верно. Хорошая кухарка в Ильеусе ценилась на вес золота, богатые семьи посылали за ними в Аракажу, в Фейру-де-Санта-Ана, в Эстансию.
— Итак, договорились. Я пошлю Шико за покупками.
— Чем скорее вы это сделаете, тем лучше, сеньор Насиб.
Он встал и пожал руки старым девам. Взглянул еще раз на заваленный журналами стол, на помост, уже приготовленный для установки презепио, на картонные коробки, набитые вырезками.
— Я принесу журналы. Я очень вам благодарен за то, что вы выручили меня…
— Пустяки! Мы охотно сделаем это для вас. Но все же, сеньор Насиб, вы должны жениться. Если бы вы были женаты, с вами не случалось бы таких историй…
— В городе столько незамужних девушек… И таких достойных…
— У меня есть на примете отличная невеста для вас, сеньор Насиб. Девушка порядочная, не из этих вертушек, что думают только о кино да о танцах… Воспитанная, умеет даже играть на пианино. Вот только бедная.
У старушек была манил сватать. Насиб рассмеялся.
— Когда я решу жениться, приду прямо к вам. За невестой.
О безнадежных поисках
Он начал свои безнадежные поиски с холма Уньан.
Наклонив вперед могучий торс и обливаясь потом, Насиб с перекинутым через плечо пиджаком обошел весь город из конца в конец. Веселое оживление царило на улицах; фазендейро, экспортеры, торговцы обменивались громкими приветствиями.
В этот базарный день лавки были битком набиты, врачебные кабинеты и аптеки переполнены. Спускаясь и поднимаясь по склонам холмов, пересекая улицы и площади, Насиб чертыхался. Когда вчера ночью он пришел домой, усталый после трудового дня и свидания с Ризолетой, он составил себе план на завтра — прежде всего поспать до десяти часов, пока Разиня Шико и Бико Фино, закончив уборку бара, не начнут обслуживать первых посетителей; затем вздремнуть во время сиесты после завтрака; сыграть партию в триктрак или в шашки с Ньо Гало или капитаном, потолковать с Жоаном Фулженсио, узнать, что творится в округе и в мире; сходить после закрытия бара в кабаре и, пожалуй, снова закончить вечер с Ризолетой. И вот вместо этого он вынужден бегать по улицам Ильеуса и лазать по крутым склонам…