Габриэла, корица и гвоздика
Шрифт:
— А разве Ильеус требует еще чего-нибудь? Что же ему нужно? Говоря по правде, я не вижу, в чем он нуждается. Пожалуйста, скажите прямо, чтобы я мог понять.
— Вы поймете. Ильеус прекрасен, как цветущий сад. Ну, а Пиранжи, Рио-до-Брасо, Агуа-Прета? Там народ недоволен. Мы проложили дороги с помощью работников и жагунсо. Теперь нужны шоссе, а жагунсо их сделать не могут. А хуже всего эта нашумевшая история с портом, эта пресловутая мель. Почему вы пошли против, полковник Рамиро Бастос? Потому что вмешался губернатор? Но ведь весь народ заинтересован в решении этой проблемы, от нее зависит благополучие края: какао будет вывозиться из Ильеуса
— У каждого из нас есть обязательства, и мы их выполняем. Ибо тот, кто не выполняет обязательств, недостоин уважения. Я лично всегда их выполнял, вы это знаете. Губернатор объяснил мне положение дел. Наши дети когда-нибудь соорудят порт в Мальядо. Всему свое время.
— Время пришло, но вы не хотите этого понять. В наши времена не было кино и нравы были иные. Впрочем, нравы тоже меняются; сейчас всюду столько нового, что иной раз не знаешь, как действовать. Прежде, чтобы управлять, достаточно было распоряжаться и выполнять обязательства по отношению к правительству. Сегодня этого мало. Вы выполняете обязательства по отношению к губернатору, поскольку он ваш друг, но именно поэтому к вам не относятся с прежним уважением. Людям нет дела до ваших обязательств, они хотят, чтобы правительство удовлетворило их нужды. Подумайте, полковник, почему сеньор Мундиньо так популярен, почему многие пошли за ним?
— Почему? Да потому, что он действует подкупом, сулит своим сторонникам золотые горы. И находятся же такие бессовестные субъекты, которые забывают о своих обязательствах.
— Вы меня извините, полковник, дело не в этом. Разве он может предложить что-нибудь такое, чего не можете предложить вы? Место в избирательном списке, авторитет, важный пост? У вас гораздо большие возможности… Главное, что он обещает править в соответствии с духом времени и проводит это в жизнь.
— Править? А разве он победил на выборах?
— Ему не нужно побеждать. Он проложил улицу вдоль берега моря, открыл газету, помог приобрести автобусы, договорился о создании банковского агентства, добился присылки инженера для расчистки прохода в бухту. Это ли не значит управлять? Вам подчиняются префект, полицейский комиссар, власти в поселках. Но правит, и уже давно, Мундиньо Фалкан. Поэтому я и пришел к вам: в крае не может быть двоевластия. Я выбрался из своего угла, чтобы поговорить с вами. Если так будет продолжаться, дело кончится плохо. Ведь вы уже послали людей поджечь тираж «Диарио де Ильеус», а в Гуараси чуть не убили вашего человека. Это было хорошо для прежних времен, тогда ничего другого и быть не могло. Но теперь это не годится. Поэтому я и постучался в двери вашего дома.
— И что же вы хотите мне сказать?
— Что есть только один выход из положения. Один-единственный, другого я не вижу.
— И какой же? — Голос полковника звучал резко, теперь собеседники казались врагами, которые столкнулись лицом к лицу.
— Я ваш друг, полковник. Я голосую за вас уже двадцать лет. И никогда у вас ничего не просил, только один раз пожаловался, и то было на что… Я пришел к вам как друг.
— И я вам за это благодарен. Можете говорить.
— Есть только один выход: это соглашение.
— Соглашение? С этим чужаком? Да за кого вы меня принимаете, полковник? Я не шел на компромисс, даже когда был молод и рисковал жизнью. Но я честный человек, поэтому не склонюсь и теперь, когда близка моя смерть. Не говорите мне больше об этом.
И тут вмешался Тонико. Мысль о соглашении пришлась ему по вкусу. Несколько дней назад Мундиньо побывал на фазенде Алтино. Очевидно, это предложение исходит от экспортера.
— Дайте полковнику высказаться, отец. Он пришел как друг, и вы должны его выслушать. Согласитесь вы на его предложение или нет, это уже другое дело.
— Почему вы не займетесь расчисткой бухты? Почему не пригласите Мундиньо в свою партию, не объедините всех и не станете во главе Ильеуса? Здесь никто не хочет вам зла, даже капитан. Но если вы будете упорствовать, вы проиграете.
— У вас есть конкретное предложение, полковник? — спросил Тонико.
— Нет. С сеньором Мундиньо я не хотел говорить о политических делах. Я только сказал ему, что вижу единственный путь: соглашение между вами.
— Ну, а он что? — поинтересовался Тонико, слушавший разговор с любопытством.
— Ничего не ответил, да я и не просил ответа. Но если полковник Рамиро захочет, разве Мундиньо может не согласиться? Если полковник протянет ему руку, неужели он ее оттолкнет?
— Как знать, может быть, вы и правы… — Тонико пододвинул тяжелое кресло к Алтино.
Их диалог был прерван Рамиро Бастосом, который громко сказал:
— Полковник Алтино Брандан, если только это привело вас ко мне, то визит окончен…
— Отец! Но как же…
— А ты прикуси язык. Если не хочешь, чтобы я тебя проклял, выкинь из головы даже мысль о соглашении. Извините меня, полковник, я не хочу вас обидеть, ведь я всегда поддерживал с вами хорошие отношения. В моем доме вы можете чувствовать себя как в своем собственном. Поговорим о чем-нибудь другом, если желаете, но об этом я больше говорить не стану. Послушайте меня: пусть я останусь в одиночестве, пусть мои сыновья меня покинут и переметнутся к чужеземцу, пусть все друзья меня забудут, все, кроме кума Амансио, — а он меня никогда не оставит, в нем я уверен, пусть я окажусь совсем один, но на соглашение не пойду. Пока я жив, я никому не дам верховодить в Ильеусе. То, что было хорошо вчера, может пригодиться и сегодня, хотя бы мне и пришлось умереть с оружием в руках, хотя бы снова пришлось, да простит меня бог, посылать убийц. Я выиграю, полковник, даже если все будут против меня, даже если Ильеус вновь станет бандитским гнездом и разбойничьим краем. — Рамиро Бастос повысил дрожащий голос и встал. — Я выиграю!
Алтино также поднялся и взял шляпу.
— Я пришел к вам с добрыми намерениями, но вы не хотите меня слушать. А я не хочу уйти от вас врагом, я вас глубоко уважаю. Однако никаких обязательств у меня по отношению к вам нет, я вам ничего не должен и свободен голосовать за кого хочу. Прощайте, полковник Рамиро Бастос.
Старик наклонил голову, глаза его будто остекленели. Тонико проводил полковника до двери.
— Отец очень упрям. Но я постараюсь…
Алтино пожал Тонико руку и прервал его:
— Он действительно останется один. Может, только два-три преданных друга не покинут его. — Юн взглянул на элегантного Тонико. — Думаю, Мундиньо прав, Ильеусу нужны новые люди, только они смогут управлять городом. Отныне я буду с ним. Но вы обязаны оставаться с отцом и во всем слушаться его. Другие имеют право вступать в переговоры, требовать соглашения, даже милости, но не вы, ибо перед вами только один путь. Вы должны оставаться с отцом, хотя бы вам грозила смерть. Иного выхода у вас нет.