Гадалка
Шрифт:
– Ну что вы? Как вы могли такое подумать? Мы не следим, мы лишь наблюдаем за людьми, входящими в сферу наших интересов, – русоволосый человек усмехнулся. Так может усмехаться крыса, которая только что задушила цыпленка.
– И что?
– Я здесь за тем, чтобы поинтересоваться о ваших дальнейших планах относительно своего бывшего мужа.
Наталья только что заметила, как она смяла салфетку и теперь старается оторвать от неё кончик.
– Вы знаете, я, скорее всего, буду защищаться в суде. Вряд ли я прибегну к услугам Антона Валерьевича… И извините за беспокойство.
Женщина взяла в руки меню и постаралась углубиться в чтение. Но буквы прыгали перед глазами, этот невзрачный, но от этого не менее опасный человек всё не уходил. Наталья не была уверена, что если он сейчас при всех ткнет её вилкой или ножом, а потом поднимется и уйдет, то вряд ли кто сможет описать нападавшего.
– Хм. Забавно, но если дело дойдет до суда, то цена устранения вашей проблемы возрастет в разы и на вас всё равно ляжет подозрение. А сейчас, сколько осталось до окончания срока? Четыре-пять дней? О вашем прошлом разговоре известно лишь вам и бывшему мужу, так что уход из жизни от сердечной недостаточности Андрея Сергеевича мало кто свяжет с вами. А вот после начала судебного процесса… – негромко журчал голос.
– Можно мне ещё пару дней подумать? – Наталья, наконец, смогла убрать от лица меню, но не обнаружила напротив русоволосого человека.
Человек-тень испарился, растаял, как темнота в углу, когда туда скакнет солнечный зайчик. Застыла официантка Оля с подносом в руках. На миловидном лице читалось недоумение.
– Скажите, а мне показалось или возле вас сидел человек?
– Нет, не показалось, это… знакомый, подсел поздороваться. А вон и мой настоящий спутник залетел. Так что можете подавать салат, – Наталья кивнула в сторону выхода.
Там у гардероба мелькала вихрастая голова сына, белобрысая, словно припорошенная сахарной пудрой. Сын зашел в зал и уверенным шагом направился к столу. Нос и скулы отцовские, а глаза и уши материнские – так говорили все те, кто приходил к ним в гости. Давным-давно, в Ярославле… Ступал твердо, словно рыцарь шел по мраморным плитам собственного замка. К облику рыцаря добавлялся ещё синий кровоподтёк под глазом. Наталья вскочила было, но заставила себя сесть – сын считает себя взрослым и противится проявлениям материнской
– Привет, мам! Ух ты, «Цезаря» заказала, моего любимого, – Сережка подвинул стул к столу и радостно потер ладони.
– Да уж. Мы здесь уже примелькались и вон та официантка, – Наталья украдкой показала пальцем на Ольгу, – даже спросила меня: «А придет ли тот самый юный джентльмен, на лице которого так красиво смотрятся фингалы?»
– Ма-а-ам, ну не начинай. Это на физкультуре споткнулся и ударился о скамейку, – улыбнулся Сережка.
– Да? За дело хоть ударился-то?
– За дело… – буркнул Сережка.
– Ты же знаешь, что я не пойду разбираться по этому поводу, так что можешь смело поведать о своем приключении. Итак, я вся во внимании, – Наталья ласково улыбнулась.
– За Маринку из нашего класса заступился. Гришка влюбился в неё и прохода не дает, то ущипнет, то за косу дернет. Ну, я и сказал, что он должен цветами выражать свои чувства, а не пендалями.
– Ага, а в итоге ваш философский диспут перешел в партерную борьбу? Кто хоть победил-то?
– Боевая ничья. Он мне глаз подбил и успел поддых съездить, а я ему в носопырку зарядил. Он ушел в туалет умываться и на этом всё закончилось. Ммм, какой вкусный салат. А ещё мы сегодня…
Как быть с мужчиной-тенью? Она и в самом деле собирала сумму на убийство мужа. Тогда это казалось ей легким делом – всего лишь отдать деньги и забыть, что когда-то носила на пальце кольцо. А сейчас, когда нужное количество на руках… Он сволочь, он тварь, но как-то…
– И после мы захватили Тауриэль и его предместье. Когда же ребята из параллельного класса нас утром увидели, то даже зааплодировали. Устроили бурные, продолжительные овации… Сегодня ещё раз…
Мужчина прав – после доведения дела до суда любая травма бывшего мужа будет расцениваться как нападение. Даже если поскользнется на улице, то этот ушиб можно отнести к давлению на истца. А сейчас… И правда, если она отдаст деньги сейчас, то вряд ли подумают на неё. Алиби железное – она в это время будет на работе. Да и Антон Валерьевич рассказал в нескольких предложениях, как человек умирал собственной смертью. Рассказал, что лишь после очень тщательного расследования находили следы медицинского препарата. Но отец Сережки не депутат, чтобы так основательно доискиваться до сердечного приступа.
Конец ознакомительного фрагмента.