Гадание на крови
Шрифт:
Как вспомню, веришь, ребра так и ноют…
(Что-то вспомнив, оборачивается к рабам.)
Пятьсот плетей тому, кто отлучится
Или заснет здесь, стоя на посту.
Паршивыми своими головами
За жизнь его ответите мне, черти!
(поворачивается к Аполлонию, продолжает)
О чем я бишь?.. Ах да, о воспитанье,
Но впрок пошла отцовская наука.
Я вырос, воевал, всю жизнь в Сенате.
Народ не понаслышке Нерву знает.
Три раза я декреты отменял,
Которые вводить
Двух человек невинных спас от казни,
В суде их защитил, и сам Германник
Скрипя зубами все же согласился
Их оправдать. Я с гордостью законной
И прозвище свое несу по жизни.
Меня все называют «Честный» Нерва,
Аполлоний
Да… нынче честность редкое явленье…
Нерва
А между тем, за восемьдесят лет,
Пока живу на свете я, не слышал
Никто и слова ложного от Нервы,
Хоть приходилось иногда молчать…
Аполлоний
Порой молчанье может быть страшнее,
Чем горы лжи.
Нерва
Я не своекорыстен.
К чужому не стремлюсь, хоть на меня
Все смотрят, как на белую ворону.
Да… Странное сложилось положенье
В стране у нас, что славилось от века
Моралью строгой, принципами права
Которые спервые во всем мире
Мы выбила на бронзовых Таблицах.
Какие люди отдали за это
Свои святые, праведные жизни…
О, Брут и Попликола! Братья Гракхи!
Катон суровый! Пылкий Цицерон!
Небось бедняги корчатся в гробах,
Увидев, что с республикою стало.
И, думаешь, не борются со злом?
Сажают мало? Как еще сажают!
Эх, пуганый народ у нас, бывалый!
Все на словах стоят за добродетель,
Но стоит только должности добиться.
Немедля принимаются тащить.
Воруют страстно, алчно, с упоеньем,
Республику таскают по кускам…
И, что ужасно – это стало нормой!
На вора смотрят прямо с уваженьем,
Он глаз ни перед кем не опускает.
А честный – тот, напротив, в дураках.
Его прошенья, жалобы, доносы
Исправно возвращают казнокрадам —
И жалобщиков тащат на расправу.
Во время этой речи на веранде появляются Орфит и Руф. Спускаются по лестнице. Руф постоянно прикрывает руку полой своей тоги.
Аполлоний
А ты-то сам не пробовал бороться?
Ведь ты в Сенате человек известный.
Нерва
И потому сижу я как на углях.
Никто упрек мне бросить не способен
Ни в чем – и оттого спокоен я.
Орфит и Руф подходят.
Вот, кстати и друзья мои, знакомься:
Гай Орфит, историк крупный и очень
Квинт Марций Руф, законовед известный.
Орфит
Ученый уникальный: познает он
То, что давно не водится в природе
Руф
Сказать могу я то же о тебе:
Гробокопатель! То, что все хоронят,
Старательно на свет ты извлекаешь
Нерва
Уснул сосед ваш?
Орфит
Будь он трижды проклят!
На кладбище иметь таких соседей
И то б не пожелал. Храпит ужасно!
Аполлоний
Так он не друг вам?
Руф
С Армиллатом дружат
Лишь плаха и петля. Доносчик он.
Опаснейший подлец из тех, что тайно
Собирают сплетни, слухи, анекдоты.
Нескромный вздох готов истолковать он,
Как недовольство нынешним правленьем.
Нерва
О, сколько он достойных погубил.
Какие имена: Геренний, Рустик…
Аполлоний
И все-таки он принят в вашем доме.
Нерва
Куда же нам деваться от него?
Руф
Прогнать его – тем самым показать
Сочувствие к его невинным жертвам.
Аполлоний
Как все мне это слышать непривычно.
Такие люди… Цвет патрицианства,
И делят хлеб и кров свой с негодяем,
Которому на виселице место.
Нерва
Не то еще мы терпим от тирана.
А мы дивимся мудрости твоей
И той отваге дерзкой иль безумной,
С которой ты на цезаря напал.
Аполлоний
Я, верно, вас подставил под удар.
Орфит
О, что ты право…
Руф
Мы не из пугливых.
Нерва
Я донести обязан на тебя.
Руф
Ты? Нерва…
Нерва
Иначе, бесспорно
Опередит нас подлый Армиллат.
Хотя уверен я, что не достанут
Философа ищейки Элиана.
Он легок на подъем.
Аполлоний
Мой скарб на мне.
Я сам, хитон и посох – всё именье.
Я, как видишь,
И без сандалий в жизни обхожусь.
Орфит
И в этом ты похож на Демокрита,
Который и от кружки отказался,
Увидев парня, пьющего из горсти.
Руф
Иль Диогена, что, придя к Платону,