Гадкий городишко
Шрифт:
— И кто вам рассказал?
— Наши очень близкие друзья, — ответила Вайолет. — Дункан и Айседора Квегмайры. Они что-то узнали о Графе Олафе, но не успели толком рассказать нам, как их…
— Погоди минутку, — остановил ее Гектор. — Кто такой Граф Олаф? Миссис Морроу упоминала о Графе Омаре. Олаф — его брат?
— Нет. — Клаус содрогнулся от одного предположения, что у Олафа имеется еще и брат. — Боюсь, «Дейли пунктилио» много чего перепутала.
— Ну а почему бы нам не поставить все на свои места? — Гектор завернул за угол. — Что если вы расскажете мне все по порядку?
— Но это довольно длинная история, — заметила Вайолет.
— Ну и что? — Гектор улыбнулся. —
Бодлеры посмотрели вверх, на Гектора, вздохнули и начали с начала, которое показалось им таким далеким, что они даже удивились, как они все хорошо помнят. Вайолет рассказала про ужасный день на пляже, когда они узнали от мистера По о гибели своих родителей во время пожара, который уничтожил их дом. Клаус рассказал Гектору про то время, которое они провели у своего опекуна, Графа Олафа. Солнышко с некоторой помощью Клауса и Вайолет, переводивших сказанное ею, поведала Гектору про бедного Дядю Монти и про страшный конец, постигший Тетю Жозефину. Вайолет описала, как они работали на лесопилке «Счастливые запахи», а Клаус — как они учились в Пруфрокской подготовительной школе. Солнышко рассказала об унылых днях, проведенных у Джерома и Эсме Скволор на Мрачном Проспекте, дом номер 667. Вайолет познакомила Гектора с разными обличьями Графа Олафа и со всеми его гнусными сообщниками, а именно: крюкастым, двумя женщинами с белыми лицами, лысым с длинным носом и не то мужчиной, не то женщиной, который вспомнился детям, пока Гектор в ратуше не произносил ни слова. Клаус рассказал Гектору все про тройняшек Квегмайров и про таинственный подземный туннель, который привел их к родному пепелищу, а также про зловещую тень, нависшую над ними с того самого злополучного дня на пляже. И, пересказывая Гектору длинную историю своих злоключений, они почувствовали, что мастер взял на себя не только тяжесть их чемоданов. Им показалось, будто каждое сказанное ими слово — тоже тяжесть, которую Гектор помогает им нести. История жизни Бодлеров была столь мучительна, что вряд ли они почувствовали себя счастливыми к концу рассказа, и все же, когда Солнышко завершила ее, Бодлерам показалось, будто ноша их сделалась легче.
— Каюн! — закончила Солнышко, и Вайолет немедленно перевела: «Вот почему мы выбрали этот город — мы надеялись раскрыть тайну букв Г.П.В., спасти тройняшек Квегмайров и раз и навсегда победить Графа Олафа».
Гектор вздохнул.
— Да, вы и впрямь прошли через тяжелые испытания, — сказал он, имея в виду «уйму неприятностей, причиной которых в большинстве случаев был Граф Олаф». Он с минуту помолчал и всмотрелся по очереди в каждого Бодлера. — Вы все трое очень храбрые, и я сделаю все, чтобы вам жилось у меня хорошо. Но должен вам сказать, что, по моему мнению, вы зашли в тупик.
— Как это? — спросил Клаус.
— Не хотелось бы, конечно, добавлять неприятных вестей ко всем ужасам, которые вы мне нарассказали, — ответил Гектор, — но мне думается, буквы, которые вам сообщили Квегмайры, и начальные буквы этого города — чистое совпадение. Как я уже говорил, наш городок более трехсот лет носит название Г.П.В. За это время тут мало что изменилось. Вороны всегда устраивались на одних и тех же местах. Собрания Совета Старейшин всегда происходили каждый день в одно и то же время. До меня мастером на все руки был мой отец, а до него — его отец и так далее и так далее. Единственная здесь новинка — это вы, дети, и новый Птичий Фонтан, который мы с вами завтра будем чистить. Ума не приложу, что этот город может иметь общего с тайной, которую раскрыли Квегмайры.
Бодлеры в расстройстве поглядели друг на друга.
— Поджик? — с огорчением произнесла Солнышко. Она хотела сказать нечто вроде «Так что же, мы приехали сюда зря?», но Вайолет перевела ее слова по-другому:
— Сестра хочет сказать, что очень огорчительно оказаться не там, где надо.
— Мы очень беспокоимся за наших друзей, — добавил Клаус, — и не хотим отказываться от наших поисков.
— Отказываться? — переспросил Гектор. — Кто говорит о том, чтобы отказываться? Только потому, что у города не-подходящее название, не значит, что вы попали не туда. Работы у нас, конечно, масса, но в свободное время мы можем попытаться выяснить, где Дункан с Айседорой. Я, правда, простой работник, а не детектив, но я попробую вам помочь, как могу. Только мы должны быть очень осторожны. У Совета Старейшин столько правил — что ни сделай, обязательно какое-нибудь нарушишь.
— А зачем им так много правил? — поинтересовалась Вайолет.
— Зачем вообще существует много правил? — Гектор пожал плечами. — Наверно, чтобы легче распоряжаться людьми. Благодаря всем этим правилам Совет Старейшин может указывать жителям, что носить, что говорить, что есть и даже что строить. К примеру, правило номер шестьдесят семь категорически запрещает горожанам производить любые механические приспособления или пользоваться ими.
— Значит, и я не имею права изобретать и применять механические приспособления? — огорчилась Вайолет. — Ведь теперь, когда город стал нашим опекуном, мы тоже являемся гражданами Г.П.В.?
— Боюсь, что да, — ответил Гектор. — Вам придется соблюдать правило номер шестьдесят семь, а также все остальные.
— Но Вайолет — изобретатель! — воскликнул Клаус. — Для нее механические приспособления чрезвычайно важны!
— Ах так? — Гектор слегка улыбнулся. — В таком случае, Вайолет, ты можешь оказать мне неоценимую помощь. — Он остановился и оглядел улицу с таким видом, точно она кипела шпионами, а не была абсолютно пустынна. — Ты умеешь хранить секреты?
— Да, — ответила Вайолет.
Гектор еще раз оглядел улицу, потом нагнулся и заговорил очень тихим голосом:
— Когда Совет Старейшин придумал правило номер шестьдесят семь, мне велели уничтожить все изобретательские материалы в городе.
— А вы что на это сказали? — спросил Клаус.
— Ничего не сказал, — признался Гектор и завернул еще за один угол. — Вы же знаете, я робею, пока нахожусь в ратуше. Но вот что я сделал: я собрал все материалы и спрятал их у себя в сарае, который служит мне чем-то вроде изобретательской мастерской.
— Мне всегда хотелось иметь мастерскую, — проговорила Вайолет. Не отдавая себе в этом отчета, она полезла в карман, достала ленту и начала завязывать волосы, чтобы они не лезли в глаза, как будто уже что-то изобретала, а не просто разговаривала про изобретения. — Что вы успели изобрести, Гектор?
— Ну, кое-какие мелочи. Но у меня есть грандиозный проект, и он близится к завершению. Я строю автономный летучий дом, основанный на принципе нагретого воздуха.
— Нибдес? — задала вопрос Солнышко. Она имела в виду: «Не объясните ли это поподробнее?».
Но Гектор не нуждался ни в чьих просьбах, он готов был говорить о своем изобретении не останавливаясь.
— Не знаю, приходилось ли вам подниматься на воздушном шаре, наполненном нагретым воздухом, — сказал он. — Это очень увлекательно. Вы стоите в большой корзине, над головой у вас громадный шар, а под вами простирается вся местность, точно гигантская простыня. Нечто потрясающее! Так вот, мое изобретение — тот же воздушный шар, только гораздо больше. Вместо одной громадной корзины у меня двенадцать, соединенных друг с другом, а наверху — несколько шаров с нагретым воздухом. Каждая корзина — это отдельная комната, так что в целом получается летучий дом. Он абсолютно автономен, стоит подняться вверх — и вам больше не нужно опускаться вниз. В сущности, если аппарат будет действовать исправно, опуститься на землю будет и невозможно.