Галактическая полиция (Кора Орват 1)

Булычев Кир

– Значит, я могу отсюда уехать?
– Ни в коем случае.
– Почему же?

– Потому что твое образование не завершено.
– Ну вот, такая взрослая, врете, - ответила Вероника.
– Просто вы все, люди, нас боитесь. Вам неизвестно, что во мне скрывается. Вы трепещете и бережете от нас свои вещички. А вот Джон Грибкофф никогда ничего не боится. Он может на мне жениться в любой момент.
– Нельзя!
– Почему же?

– Ты подумала, какие у вас будут дети?
– Наверное, такие же смелые, как мой Джон.
– Но

ведь он есть мертвый.

– Это для вас он мертвый, а для меня - совершенно живой, - не сдавалась девушка.

– Это трагедия! Я запрещаю тебе к нему приближаться!

В волнении, охватившем директрису, она даже забыла спросить, каким образом Вероника познакомилась со знаменитым мертвецом и как он проникает на остров. Но за нее эту проблему разрешила сама Вероника.

– Госпожа Аалтонен, - попросила она директрису.
– Я предлагаю вам заглянуть к нам в дортуар, и там я вас представлю Джону. Думаю, что он вам понравится, а что вы ему понравитесь - в этом нет никакого сомнения.

– Ах!
– сказала директриса. Она была близка к обмороку, ибо как опытный педагог знала, что не имеет права падать в обморок в присутствии своей подопечной. И как ей ни было страшно, она согласилась последовать за Вероникой в каменный флигель, где располагались девичьи спальни.

Когда они пересекли двор замка, начался мелкий холодный дождь - осень постепенно вступала в свои права, и вскоре дни станут совсем короткими и тоскливыми. Возобновятся попытки побегов с острова, заявятся, отдохнув на Гавайских островах и в Каннах, группы психологов и физиков, чтобы изучать и мучить сироток, с целью разгадать их загадки, даже когда этих загадок нет. И эта перспектива наполняла сердце директрисы печалью, потому что она любила своих подопечных и переживала вместе с ними то, что им приходится служить подопытными кроликами.

Вот и сейчас - совершенно очевидно, что придется столкнуться с какой-то патологией и эта милая Вероника из прилежной, правда, не очень яркой ученицы десятого класса, превратится в чудище, объект для недобрых психиатров или духоизгонятелей.

Они вошли в просторную комнату, где обитали три девушки. Высокое, частично забранное витражом окно, выходившее на озеро, было приоткрыто девочек воспитывали в непритязательной суровой обстановке, зато никто из них никогда не простужался и не страдал болезнями дыхательных путей.

Комната была пуста - подруги Вероники были на занятиях.

Разумеется, директриса не раз бывала в дортуаре старшей группы, но обычно она интересовалась лишь, соблюдаются ли там чистота и порядок.

На этот раз она сразу направилась к кровати Вероники, которая стояла в отдалении от других кроватей, - места хватало всем, так что девушки могли создать себе в комнате уголок по вкусу.

В глаза директрисе сразу бросился портрет странного молодого человека, прикрепленный к стене таким образом, что, возлежа на узкой девичьей койке. Вероника могла непрерывно

им любоваться.

Портрет изображал почти обнаженного мускулистого молодого человека ярко-лилового цвета с желтыми полосами, нарисованными на животе и груди. Одежда молодого человека состояла из коротких шортов, блестящих черных сапог и черной маски, скрывавшей верхнюю половину лица.

– Это он?
– в ужасе воскликнула директриса, которой нравились иные мужчины.

– Да, - просто ответила Вероника.
– Это и есть Джон Грибкофф, и я его безумно люблю.
– Но его на самом деле нет?
– спросила директриса. Но он есть и на самом деле, - ответила Вероника.
– Где же он живет?

– Он живет между миром живых и мертвых, он живет в туманной бесконечности, ему там страшно скучно, и он хочет со мной дружить. Разве это плохо?

– О, эй!- воскликнула директриса.
– Пожалуйста, пускай он живет там, где он живет, но только я не хочу, чтобы он беспокоил твои хермо.

– Что?
– удивилась Вероника.
– Может быть, я вас не точно поняла?

– Напомни мне русское слово для это понятия, - взмолилась директриса.
– Это то, за что дергают.
– Хер-мо?
– Да, да! Нервы!

Директриса подошла к портрету. Она была вынуждена признать, что, несмотря на дикую раскраску, Джон Грибкофф производил впечатление гармоничного молодого человека.

– И как ты с ним познакомилась?
– спросила госпожа Аалтонен.
– Если это не секрет.

– Тут нет никакого секрета, - ответила Вероника.
– Сначала я увидела его снимок в журнале, и мне он понравился. Потом мне попалась видеокассета с его концертом, и я подумала: вот в кого бы мне влюбиться! А потом он стал ко мне приходить.

– Как так?
– Директриса, было успокоившаяся, встрепенулась.
– Куда приходить?

– Сначала во сне, - ответила Вероника.
– Но мне этого было мало. Мне хотелось до него дотронуться.
– Но ты знала, что он мертвый?
– Он не совсем мертвый', - терпеливо разъяснила девушка.
– Все, кто попадает на вершину Эвереста, остаются в значительной степени живы.

– Хорошо, - не стала спорить директриса.
– Значит, обнаружилось, что твой избранник в значительной степени жив и готов тебя трогать?

– Вы совершенно правы, госпожа Аалтонен, - согласилась девушка.
– И у вас есть... кохтаус?

– Простите, госпожа директриса. Я не совсем поняла, на что вы намекаете, но надеюсь, что вы не имеете в виду ничего неприличного?

– О нет!
– Теперь наступила очередь смущаться директрисе.
– Кохтаус - это когда два человека только видят друг друга, но ничего больше не делают.

– Так у нас и было, - согласилась Вероника.
– Но, .честно говоря, мне хочется, чтобы Джон Грибкофф сделал со мной что-нибудь еще... более энергичное. Мне же семнадцать лет, и одного кохтауса мне недостаточно.