Галактический протекторат
Шрифт:
– Не подходи.- Сказала девушка, не оборачиваясь, подчеркнуто спокойным голосом. – Я в порядке.
– Я вижу. – Сказал Данька, делая шаг назад и возвращаясь к бутерброду с ветчиной. Внезапно он вспомнил разговор с шаманом в свой первый день на Ярре. Даньке показалось, что это происходило с ним лет десять назад, не меньше.
Отца и братьев Нэтти они похоронили на поляне, скрытой в глубине леса, подковой охватившего подножие холма. "Не хочу, чтобы кто-то знал это место кроме меня", – туманно
Когда всё было сделано, Нэтти вдруг спросила:
– А ты не священник часом?
Данька покачал головой.
– Плохо.
– Может потом позвать священника из… – Он вспомнил кровь на полу церкви и прикусил язык. – Откуда-нибудь из другого города…
Теперь пришел черед качать головой Нэтти.
– Не получится.
Эта фраза тоже показалась Даньке довольно странной, но уточнять он не стал. К вечеру этого долгого дня у него исчезло всякое желание задавать уточняющие вопросы.
Нэтти перекрестилась и, беззвучно шевеля запекшимися губами, прочла молитву. Данька сжал в руках мокрую от пота шляпу и молча склонил голову.
Когда они вернулись на ферму, уже почти стемнело. По настоянию Нэтти прицеп они скинули во встретившуюся по дороге балку.
В большом деревянном доме под металлической крышей Нэтти отвела Даньку в гостиную, обставленную самодельной мебелью, украшенной вязаными салфетками и фарфоровыми собачками, где и изложила программу на вечер.
– Электричества давно нет. Есть бочка с водой. Над душем. За день нагрелась. Вот полотенце. Всю воду не трать – мне оставь. Помоешься – выходи на задний двор. Через веранду. Будем ужинать.
Данька уже начал привыкать к манере Нэтти изъясняться, и к тому, что от него требуется минимальная ответная реакция, поэтому он просто кивнул в ответ.
Однако девушка внезапно замялась, словно хотела сказать что-то такое, что сказать надо, а произнести сложно.
– И прости меня, но завтра утром тебе надо будет уйти. Уйти рано.
Данька поднял на нее вопросительный взгляд, но Нэтти уже развернулась и вышла из комнаты.
Когда он вылез из фермерского душа, на лавке рядом его ждали чистые джинсы, рубашка и сандалеты, которые оказались ему почти впору. Со стороны летней кухни вкусно пахло жареным.
Застеленный белой, похоже парадной скатертью деревянный стол на заднем дворе был вкопан прямо под яблонями. Вокруг "вечной лампы" в центре стола плясал хоровод мотыльков. Когда Данька спустился по скрипучим ступенькам веранды, Нэтти, не поднимая головы, заметила:
– Ружье в комнате лучше не оставляй. Носи с собой. Тут так спокойней.
Данька остановился и продемонстрировал перестегнутый за спину на универсальном ремне бластер.
– Маломощный, – прокомментировала Нэтти.
– Для закрытых помещений сойдет, – парировал Данька.
Он не сразу понял, чем занята девушка. Подойдя к столу, он увидел, что перед ней, в соседстве с фарфоровыми тарелками,
– Спасибо за одежду, – сказал Данька. Он поймал себя на том, что после душа расслабился и сейчас туго соображает как бы правильней и деликатней спросить Нэтти о том, почему ей именно сейчас пришло в голову заняться боеприпасами.
– Это отцовская одежда. Неношеная. – Сказала Нэтти. – Самое малое что я могу сделать в благодарность. И вот еще. – Она переставила с лавки на скатерть две красные коробки. – Подарок. Снаряжены картечью. У отца двустволка была, он с ней в город ушел… У твоего "ремингтона" ведь двенадцатый калибр?
Данька удивленно кивнул. "Какая глазастая девица".
– Спасибо. Да, двенадцатый.
Он сел на лавку напротив Нэтти. Та встрепенулась и убрала со стола коробку и патронташ. Потом открыла супницу и налила Даньке полную тарелку.
– Ты ешь пока. Овощной суп. А я сейчас. Быстро.
Оставшись в одиночестве, Данька открыл одну из коробок, провел пальцем по рядам патронов, выстроившимся, словно курсанты на училищном плацу, вынул и повертел в пальцах один из них, потом вернул обратно и закрыл коробку. Отличный подарок, что и говорить. Десантный бластер, понятное дело, для одинокой беготни по пересеченной местности вне конкуренции, но при его отсутствии многозарядный дробовик с кучей патронов это отлично. Просто замечательно. С довольной улыбкой он достал из хлебницы ржаной сухарь, разломил пополам и принялся за еду. Ветра не было, лишь чуть слышно шелестели листья яблонь. Он вспомнил такие же вечера с родителями дома, на Земле… и как они с Женькой чаевничали в саду на даче после тренировок. "Как на другой планете…", – невольно подумал он и усмехнулся своей мысли. Небо было здесь почти земное, отличаясь от привычной картины лишь чужим рисунком звезд.
О том, где сейчас Женька он старался не думать. Для этого есть завтрашний день. Если она жива, то никуда кроме ближайшего в этих краях крупного города пойти не могла. Или могла? Есть же в окрестностях Олдтауна еще какие-нибудь фермы… хутора… словом те места, куда не добрались каратели. Или нет?.. Надо расспросить девчонку, должна же она как местная что-то знать о происходящем. И уже тогда надо анализировать и что-то решать.
Нэтти появилась из темноты как огромный белый мотылек. Пропыленные джинсы и рубашку сменило закрытое шелковое платье с рукавами-фонариками и воротником-стойкой. Этот наряд подчеркивал тонкую талию Нэтти и делал её еще более юной.
– Ты ослепительно выглядишь, – искренне сказал Данька.
Нэтти печально улыбнулась.
– У меня нет черного платья. Никакого нет, кроме этого. Но это ведь не главное, правда? В конце концов, есть народы, которые во время траура носят белое.
Она поставила на стол запотевшую бутыль без этикетки и кивнула Даньке на рюмки. Пока он разливал оглушительно пахнущую яблоками и солнцем жидкость, Нэтти снова исчезла, и тут же появилась с глубоким блюдом и принялась раскладывать по тарелкам мясо с луком и овощное рагу.