Галактический протекторат
Шрифт:
На сей раз, Вода улыбнулась еще шире, продемонстрировав зубы, ровные, словно зерна в кукурузном початке.
– Один из людей хорошо сказал, что назвать – это значит ограничить. То, что вы, люди, называете Лентой-5 – мой дом. И был им еще в те времена, когда ни один из вас не появлялся здесь. Но, похоже, вы, Данила, не слишком верите сказанному мной.
Данька развел руками.
– Я понимаю, что такое шаманские путешествия, но не слишком понимаю каким образом люди не находящиеся так сказать "в лоне подобной традиции" способны не во сне, а наяву перенестись в такое место. – Он обвел скупым движением руки всё вокруг, и прибавил. – А на внезапное мистическое озарение всё это не слишком похоже…
Девушки насмешливо переглянулись.
– Тогда кто же я? – весело спросила Вода.
– Некое существо…
– Так! –
– …достаточно сильное, чтобы формировать вокруг себя некое пространство или даже пространство и время, чтобы помещать туда других существ… отбирая их по каким-то признакам.
– Отличное определение! – сказала Вода. – Ну и как, вам стало легче, Данила? Я хочу сказать, эти наукообразные фразы помогли разобраться в происходящем и понять кто я и где вы?
Данька покачал головой.
– Слишком мало данных.
– Хорошо, тогда небольшой практический пример. – Вода встала с деревянного стула, схватила Даньку левой рукой за запястье и, закатав рукав диверс-доспеха, полувопросительно произнесла: – Настоящий мужчина ведь не боится боли?
Данька кивнул. В правой руке Воды тут же оказался столовый нож, которым она полоснула Даньку по предплечью. Тот поморщился. Кровь закапала на траву палисадника. Правая рука Воды потеряла форму, становясь полужидкой и прозрачной. Удлинившиеся пальцы коснулись резаной раны и окрасились красно-бурым туманом. Спустя несколько секунд Вода уселась обратно на скамью, подперев упрямый подбородок вновь вполне человеческой рукой, а Данька рассматривал свою руку. Не осталось даже рубца.
– Продолжим.
Вода вновь встала из-за стола, и, закатав левый рукав, полоснула себя по запястью. Брызнула кровь. Лицо девушки едва заметно побледнело, она положила нож на стол и протянула раненую руку Даньке. Он увидел, что порез очень глубокий, до кости.
Данька вскочил.
Правая рука Воды вновь приобрела прозрачные текучие очертания и накрыла рану. Мгновение, другое, и разрез исчез, словно его никогда и не было.
– Так кто же я, по-вашему, Данила? – спросила Вода, вновь улыбнувшись.
Данька как можно незаметнее набрал полные легкие воздуха, напоенного ароматами лета, и медленно выдохнул.
– То, что я чувствую боль, ничего не доказывает, – проговорил, наконец, Данька. – Возможно, я всё это вижу в предсмертном бреду.
– Возможно. – Согласилась Вода. – Тогда вам надо задаться вопросом, почему вы не встретили здесь друзей и знакомых из завершившейся жизни, а видите нас с Ирхой.
– И правда, – усмехнулся Данька, – а почему, кстати, вы вытащили из этой передряги только меня, а Яра оставили?
– Ну, во-первых, сначала Илэ "вытащила" меня, – сказала Ирха. – И досыта, точнее досмерти, "напоила" орденский спецназ.
– А как вы узнали о том, что Ирхе требуется помощь? – спросил Воду Данька.
– Она позвала меня. – Голубые глаза девушки стали серьезными. – Ирха умеет разговаривать с духами.
– Я обратилась к духам этого места, когда меня везли на орденском корабле, – сказала ярранка. – И очень скоро экипаж захлебнулся, корабль вскрыли как банку полевого рациона, а я попала сюда. Потом я рассказала Илэ о тех, кто будет меня искать, и когда у вас началась эта стычка на дороге, она вас нашла.
– Так почему вы вытащили меня, а не Яра? Ведь Яра Ирха… – Данька запнулся, – …лично знает…
Вода улыбнулась одними глазами.
– Потому что можно было успеть вытащить только одного. Ирха рассказала мне о том, что вероятнее всего Яра разыскивает его враг, который хорошо его знает. И наверняка снабдил своих людей его портретом, а значит, сразу его не убьют. А с вами, Данила, могло произойти всякое.
Данька кивнул.
– Спасибо. – Он переглянулся с ярранкой. – Думаю, что вдвоем мы сможем вытащить и Яра, и Женьку.
– Втроем. – Сказала Вода и внимательно посмотрела на Ирху и Даньку. – Мы сможем вытащить их втроем.
Голос-ручей звучал негромко, но четко произносил каждое слово.
– Первый человек, который пришел к роднику в чаще леса, был очень усталым. Он всю жизнь искал свой путь, но счастья это ему не приносило. Каждый в чем-то талантлив, а его талант состоял в способности говорить с духами, да и со всем у чего есть душа. Но в тех местах где он вырос, это умение не приносило
Свои просьбы к миру верующие возносили в огромных гулких и пустых домах, сложенных из убитых камней. Чувствуя, что этот человек был не такой как прочие, одни его сторонились, другие – искали способ уязвить. Когда этот человек вырос, он стал гончаром и делал хорошую посуду, украшенную красивым орнаментом, которую другие люди с удовольствием покупали. Но это было не то, чем он хотел бы заниматься. В душе он был художник и больше всего он хотел показывать людям красоту окружающего их мира, которую большая часть из них не видит, всю жизнь не отрывая глаз от тарелки и кошелька. Но откровениями в тех книгах, которым поклонялись на его родной планете, изображать людей и животных строжайше запрещалось: считалось, что таким образом художник будет уподоблять себя богу. Но когда он начал рисовать запретное, ему страстно захотелось, чтобы кто-то оценил его творения. И он послал изображения своих картин и статуй в другие миры, туда где не было таких запретов. Он оказался очень хорошим художником, поэтому неудивительно, что однажды тайное стало явным, и на его родной планете узнали о том, что он делает. Возглавляемая проповедниками толпа разгромила его дом и мастерскую, а полумертвого от побоев художника на космическом корабле вывезли на самый край территорий, заселенных людьми. Там его посадили в спасательную капсулу и сбросили на первую попавшуюся необитаемую планету. А до этого ему выкололи глаза и перебили пальцы, чтобы он до смертного часа, ждать которого оставалось недолго, помнил о том, что сам погубил себя, нарушив запрет. Однако художнику повезло. Его палачи сломали механизм торможения и навигационные приборы капсулы и забрали парашют, но он упал в лес и деревья смягчили удар. Выбравшись наружу, он не ждал ничего кроме смерти. Но перед тем как умереть, ему хотелось напиться. И он вслепую пошел на звучащий в чаще леса голос родника. Когда он добрался до воды, то так устал, что, поскользнувшись, упал на мелководье. Там он и остался лежать, наслаждаясь вкусом и прохладой влаги, и вспоминая свою жизнь. Пока он так лежал, ожидая смерти, его кровь, смешавшись с водой, текла всё дальше и дальше, разнося историю его жизни по всей планете. И то, что вы, люди, называете духами… словом, нечто на этой планете услышало историю художника и приняло свое решение о его дальнейшей судьбе. Внезапно он почувствовал, что вкус воды изменился и обрадовался, поскольку подумал, что это значит, что он скоро умрет. Однако через какое-то время он с удивлением почувствовал, что боль из сломанных пальцев и горящих огнем глазниц ушла. Потом он почувствовал, что снова может шевелить пальцами. И наконец, он увидел свет… Те несколько месяцев, что художник прожил возле родника, питаясь дичью, на которую стало очень просто охотиться – животные приходили к нему сами… и плодами, которые в изобилии стали расти на деревьях вокруг источника… Всё это время он рассказывал голосу, который звучал в его голове обо всем что знал. О себе, о книгах, которые прочел, о других людях, о мире в котором жил, о том что знал об инопланетных расах… А однажды голос в его голове приказал ему пройти через лес, выйти на равнину и ждать. Художник послушался. И через короткое время на равнину опустился космический корабль. Капитан рассказал, что с планеты поступали странные ритмичные радиопомехи, которые он принял за сигнал бедствия. Художник улетел на этом корабле. Он до сих пор жив и теперь у него достаточно зрителей, которые любуются его работами…
– Саруш… – пробормотал Данька. – Я был в его музее на Метрополисе…
– Капитан того исследовательского корабля, – все так же негромко продолжала Вода, – занес эту планету в каталог подходящих к заселению миров, обладающих пригодной для дыхания атмосферой. И вскоре туда прибыли первые поселенцы. А дальше планета создавала для тех, кого преследуют, ощущение того, что в этой лесной чаще возле родника будет безопасно. Это как радиоволны, которые слышат только те, кто должен их услышать. Лес… я имею в виду поселок, рос. Те, кто приходил туда жить, быстро усвоили, что совершать дурные поступки по отношению к родным, соседям, лесу вокруг и его обитателям, чревато серьезными последствиями. Ну а что было дальше, вы знаете…