Галактический шеф-повар (Космический госпиталь)
Шрифт:
– До возвращения Критхара в поселок осталось меньше семи часов, - возразил Гурронсевас.
– Думаю, мы все переусердствовали в укрытии от него этой новости. Думаю, пора оповестить его, терять нам нечего.
Мягким, утешающим голосом Приликла произнес:
– Я чувствую ваше отчаяние, друг Гурронсевас, и сочувствую вам. Но всякий раз, стоило вам упомянуть о возвращении Критхара домой, он выдавал сильнейшую отрицательную эмоциональную реакцию, за которой всегда следовало долгое сердитое молчание. Нам есть что терять.
Гурронсевас подумал
– Вы сказали, что мы с Критхаром испытываем друг к другу дружеские чувства. Но скажите, достаточно ли мы близкие друзья для того, чтобы простить друг другу неоправданный поступок, необдуманные слова?
Без тени сомнения эмпат отозвался:
– Я чувствую, вы все решили. Вы все равно расскажете новость Критхару, несмотря на то, какой ответ получите от меня. Удачи вам, друг Гурронсевас.
Гурронсевас помолчал, подбирая слова, которые могли бы одновременно послужить извинением за причиненную Критхару боль, и вот что пришло ему в голову.
– О многом мне бы хотелось сказать вам. Главный охотник Критхар, и много бы мне хотелось еще задать вам вопросов. Раньше я их не задавал, потому что, стоило мне только коснуться этой темы, вы тут же сердились и не отвечали мне. Ремрат перестала разговаривать со мной и по непонятной причине не разрешила чужеземцам приближаться к пещерному поселку. Но теперь у нас осталось на разговоры всего несколько часов...
– Осторожнее, - предупредил Гурронсеваса Приликла.
– Эмоциональное излучение пациента меняется, и не в лучшую сторону.
– Ваши раны очистились и зажили, - осторожно продолжал тралтан.
– Ваше самочувствие улучшилось настолько, насколько мы могли его улучшить. До полудня вы вернетесь домой.
Тело Критхара резко содрогнулось - такого не наблюдалось уже несколько дней, но тут же обмякло. Он резко повернул голову к Гурронсевасу, но глаза его были закрыты. "Что с ним такое?
– гадал диетолог.
– Откуда эта непонятная ксенофобия, эта неприязнь у существа цивилизованного, умного и во многом достойного восхищения?"
Приликла описал словами мысли Гурронсеваса:
– Пациент сильно взволнован. Дружеское чувство к вам отступило под влиянием фоновых эмоций страха, гнева и отчаяния, имевших место ранее. Но он изо всех сил борется с этими нехорошими чувствами, они ему неприятны. Не могли бы вы что-нибудь сказать, чтобы помочь ему в этой борьбе? Волнение нарастает.
Гурронсевас одними губами произнес слово, которое ему запретили произносить в детстве. Став взрослым, он крайне редко его употреблял. Реакция пациента на очевидно хорошую новость оказалась совершенно неожиданной. Гурронсевас ощущал полнейшую неуверенность в себе и злился на себя за то, что взволновал своего нового друга, а сам не понял, чем и почему. Во всем остальном Критхар вел себя совершенно нормально и предсказуемо, но тут произошло нечто типично вемарское, невероятное. Но, может быть, дело было в том, что в этом аспекте сам Гурронсевас и медики с "Ргабвара" были непроходимо чужеродными? Если да, то в чем же было дело?
"Я что-то упустил, - думал Гурронсевас.
– Что-то очень важное, какое-то непреодолимое различие между нами - простое, но от этого не менее значительное". Мысль зарождалась в глубинах его сознания, он пытался вытащить ее наружу, а она упрямо тонула. Ему хотелось попросить совета у Приликлы, но он знал, что для этого придется отключить транслятор, и тогда Критхар подумает, что Гурронсевас что-то скрывает от него, а этого сейчас ни в коем случае нельзя было допускать.
Он не знал, что сказать, поэтому сказал то, что чувствовал:
– Критхар, - проговорил он.
– Я смущен, виноват и прошу прощения за то, что так огорчил вас. Почему-то я не сумел понять вас. Но поверьте мне, прошу вас: и сейчас, и когда бы то ни было ни я, ни наши целители не желали вам зла. И тем не менее мы, не понимая, почему это происходит, доставляли вам психологическую боль. Способен ли я заслужить ваше прощение? Могу ли я что-то сказать или сделать, чтобы вам стало легче?
Критхар напрягся, но не попытался освободиться от стесняющих его движения ремней. Он ответил:
– С виду вы очень страшный, но порой бываете очень участливы, а порой ужасно жестоки. Вы могли бы кое-что сделать для меня, Гурронсевас, но мне стыдно просить вас об этом. Я не в силах произнести нужных слов. О таком одолжении не просят родственника или близкого друга и тем более - нового знакомца, чужеземца. Просьба бы их очень огорчила.
– Просите, друг Критхар, - решительно заявил Гурронсевас.
– Я все сделаю, о чем бы вы меня ни попросили.
– Когда.., когда пробьет мой час, - сказал Критхар еле слышно, - будете ли вы говорить мне о тех чудесах, что видели на других планетах, и останетесь ли рядом со мной до конца?
Короткую паузу нарушил Приликла.
– Гурронсевас, - спросил эмпат, - чему вы так радуетесь?
– Еще несколько минут поговорю с Критхаром, - отозвался тралтан, - и вы тоже поймете почему.
Глава 32
Колпак, прятавший Критхара от солнца, опустили так, чтобы вемарца не было видно. Когда Приликла сказал, что было бы лучше, чтобы к поселку Критхара сопровождал только Гурронсевас и больше никто, единственной возразившей оказалась Нэйдрад, которая опасалась, справится ли с управлением антигравитационным транспортным средством неумеха тралтан.
Таусар, возвратившиеся охотники и все учительницы, за исключением Ремрат, а также все дети расположились на склоне горы у входа в пещерный поселок. Свободным остался только участок совсем рядом со входом - там стояли три небольшие ручные тележки. Гурронсевас медленно и бесшумно подвел тележку на расстояние в несколько ярдов от тележек и отключил антигравитационный двигатель. Как только носилки опустились на землю, он откинул колпак.
Собравшиеся вемарцы вели себя смиренно и уважительно, никакой враждебности не выказывали.