Галактический штрафбат. Смертники Звездных войн
Шрифт:
Я же говорил — она умная! Женщине с внешностью монстра нелегко выживать без развитого чувства юмора.
— Да тихо вы, черти богохульные! Кончайте шуметь, надоели! Дайте хоть напоследок в тишине помолиться! — рыкнул Пастырь.
На этот раз все замолчали. Может, потому, что капсула вроде бы дернулась…
Нет, показалось…
Замечание Пастыря в общем и целом вполне справедливо. Не слишком геройское — в смысле напоследок, — но не лишено правды жизни. Если батареи планетарной защиты Казачка работают хорошо (а когда они у казаков работали плохо?), то плановая убыль при прохождении через атмосферу
На технику мне, в общем, плевать, она все равно казенная. Пусть у адмиралов–генералов голова болит, как лучше сохранить матчасть, чтобы потом побольше украсть при списании по нормам полевых операций. Но выступать в роли живой силы приходится самому, а это уже совсем другая сторона медали, я бы добавил — прямо противоположная… Знать, что каждый третий–четвертый из батальона достигнет планеты только в виде молекул, которые неторопливо осядут на почву под воздействием гравитации, — не способствует и не вдохновляет.
Почувствовав, что капсула остается неподвижна, солдаты опять оживились.
— Разговорчики! — снова подал голос ротный Градник. — Взводный–2, почему у тебя посторонние разговорчики перед атакой?!
Это уже камешек в мой огород.
— Вот и я думаю, почему у меня разговорчики? — искренне ответил я.
Похоже, моя искренность его не порадовала. В ответ послышались звуки, похожие на сдавленное кудахтанье рассвирепевшей курицы.
Ну да, разговорчики…
А что он предпочел бы — импульсно–разделяющуюся боеголовку под задницу?
* * *
В учебниках по тактике об этом ни слова, но больше всего космодесантники ненавидят именно процесс десантирования. Унизительное ощущение — болтаться в капсуле модуля, как то самое в проруби, и гадать на досуге — попадет ли в тебя ракета, зенитный снаряд или первым заглянет на огонек «утюга» дальнобойный лазерный луч? В любом бою — тоже потери, тоже стреляют, убивают, жгут, распыляют и дезинтегрируют, зато при этом остается некое ощущение свободы воли, когда ты сам стреляешь, жжешь, распыляешь и дезинтегрируешь в отместку. Нет, в бою куда легче — броня несет, сканеры считывают местность, а упреждающие сигналы на дисплее шлема услужливо подсказывают, что вот сейчас, через секунду–две, тебя долбанет со всей дури боезаряда. Молись, солдатская душа, и готовься отбыть на попутной взрывной волне в направлении райских казарм. Если, конечно, ты еще не разуверился в божественном главнокомандовании после трех с лишним лет межпланетной войны, в которой есть все, кроме здравого смысла…
Итак, в бою — выбор, действие, противодействие — все–таки некий процесс, в котором участвуешь хотя бы в качестве пешки! В «утюге», пока кресло–катапульта не отстрелилось от модуля, — состояние полной беспомощности прессованной кильки. И куда летит консервная банка? И когда заскрежещет нож? И успеешь хотя бы понять, что умираешь, что тебя уже нет? Клубок взрыва, доля секунды, огненная вспышка или неожиданное мерцание лазера — и все, сгорели ребята! Впрочем, так, может быть, даже гуманнее, чем если модуль разлетается на осколки, которые потом шерстят зенитчики, планомерно выжигая потенциально живых…
Не зря в космодесанте (в нормальном десанте, не в нашем штрафбате!) никогда не говорят — атака из космоса, заход на поверхность, выдвижение на планетарный плацдарм или сброс частей наземного боя. Этой звучной терминологией любят козырять лишь штабные стратеги. Говорят просто — высадка. Он прошел через три высадки, он прошел через четыре высадки, он погиб на пятой высадке…
Опытные солдаты, кстати, загрузившись в модуль, первым делом отключают систему впрыска разной тонизирующей химии. Иначе, ввиду адреналинового шторма, тебя до земли напрыскает до такого откровенного обалдения, что внизу придется долго соображать — где ты, на каком свете, в какую историческую эпоху живешь и кто ты, собственно, есть в соотношении к бесконечности вселенского потока. Для начала хотя бы — как тебя зовут?
По инструкции не положено отключаться, но когда ты уже загрузился в модуль — лучше наплевать на инструкции и начинать самому заботиться о себе, любой ветеран это подтвердит. Во–первых, умирать, забыв собственное имя, — как–то не по–людски. Во–вторых, внизу нужно включаться в ситуацию с неба в карьер и воевать, а не соображать, шурша извилинами, как звали бабушку по материнской линии, почему вода мокрая, земля твердая и почему люди не летают, как птицы, но при этом регулярно гадят друг другу на голову?
Кажется, в своем взводе я предупредил всех новичков, чтоб отключились, припоминал я. Одновременно почувствовал, как где–то в глубине мышц завибрировали первые перегрузки, внизу живота неприятно заныло, значит, «гроб» уже отошел от корабля–транспортника и движется самостоятельно.
Его задача — спуститься с орбиты, вписаться в планетарное тяготение, пробить верхние слои атмосферы и уже там, ниже, выбросить из себя более мобильные и менее уязвимые «утюги». Которые, в свою очередь, уже перед самой поверхностью рассыплются отдельными единицами бронепехоты, планирующей дальше на собственной гравитяге. Трехступенчатое десантирование — именно так называет это учебник по тактике.
Трех — так трех… Кто–то, глядишь, и дотрехает…
Потом я вдруг ощутил, что мир вокруг меня покатился сорвавшимся колесом. Колесо катилось, катилось, да не выкатилось…
Ну, все, набираем скорость наконец! — понял я. «Он сказал — «Поехали!» — и взмахнул рукой!» — как рассказывают нам легенды времен первого освоения космоса. Вот так и едем до сих пор, едем и едем, определяя судорожными взмахами рук общую теорию направления… Если пользоваться устаревшей фразеологией догравитационных веков — всеми четырьмя колесами в разные стороны.
Хотя это здесь ни при чем, конечно, это совсем о другом, все еще размышлял я, чувствуя, как перегрузка уже начинает ощутимо прижимать меня своими крепкими, невидимыми ладонями…
Он сказал… поехали…
«Ишь, понеслась душа в рай!» — как раздраженно проскрипел черт, наблюдая со своего нижнего уровня мироздания смерть праведника…
Анекдот?
ВОЛОДЯ НАЛИМОВ (ПРОШЛОЕ)
Некогда университетские профессора прочили студенту Налимову большое научное будущее. Юное дарование, светлая голова, неординарность мышления, нестандартный подход к решению задач — подобные отзывы преподавателей приятно щекотали самолюбие.