Галактика-Белая. Книга 13
Шрифт:
– Это – не передислокация, - твердо произнес он, «видя», как выставляются курсы, сдвигая армады, как вспыхивают над терминалами те, последние команды, когда уже не изменить… – Нам готовят ловушку здесь, - он указал на довольно большую зону в Старх’Эй, - и – здесь, - небрежно очертил он контуры в ХоШорХош.
– А как же кангорат? – не торопился согласиться с ним Соболев.
– А вот это уже другая история. И с ней нам только предстоит разобраться, - с тем внутренним спокойствием, которое не позволяло сомневаться, отозвался Ирадис. – Нам нужна дальняя разведка.
Соболев покинул его кабинет первым. Затем, пообещав держать в курсе, ушел и Рассел. Потом…
Когда с кодом «экстра» пробился вызов от Шторма, Ирадис опять сидел за столом, выписывая одно и то же слово: «Ворош».
– Ежов не согласен, но я считаю, ты должен знать, - обойдясь без приветствий, жестко припечатал генерал. Рывком поднялся, подошел к самой зоне визуализации.
С Соболевым, тем самым Ежовым, Злобиным, Вороновым и большинством из тех, кого по самаринянским традициям можно было считать ближним кругом, на «вы», а вот с этим типом…
С этим типом получилось только на «ты». Словно существовал еще один Рубеж, за которым только они… двое.
– Таши? – прежде чем посмотреть в глаза Шторму, бросил он короткий взгляд на лежавший перед ним лист.
Особая интернациональная группа «Ворош», которой не без его участия в скором времени предстояло стать оорой аллеры Таши.
– Есть неподтвержденные данные, что в закрытом блоке наземной базы планеты Бесси находится аварийная капсула с идентификатором щитоносца «Витария» и личным кодом адмирала, - твердо, бескомпромиссно произнес Шторм.Дождался, когда бывший император встанет и, подойдя, замрет настолько близко, что несложно будет заметить, как пульсирует в нетерпении зрачок. – Я отдам приказ штурмовой группе, но…
– Таши не должна об этом узнать, - холодно отрезал Ирадис. – Ни сейчас, ни…
О том, что этого потом может и не быть, понимали оба, но…
Смерть Искандера стала не только утратой, но и проблемой. Его воскрешение могло обернуться катастрофой…
Глава 3
Дождь шел вторые сутки, но так было даже лучше. Мокрая пелена за окном, живой огонь в камине, бокал вина…
Маргрет и Валесантери, беззлобно переругиваясь, играли в слова, Сашка сидел на полу и, откинувшись на подложенную под спину подушку, смотрел, как танцует пламя, ну а он…
– Когда улетаешь?
Олиш наклонил голову, прижимаясь щекой к легшей на его плече ладони. Замер, ловя миг даже не счастья – покоя, о котором и мечтать не мог и улыбнулся, вспоминая прошлую ночь…
Поцелуй был робким, объятия – неуверенными, но они - были!
– Остаюсь с тобой, - придержав ее за руку, поднялся он с кресла. Подхватив Кэтрин под колени, осторожно усадил на свое место, сам устроился на подлокотнике. – Уснули?
– Да, - кивнула она. Вздохнула… показалось, что устало. – Няня с ними.
Маленькой Таши - одиннадцать месяцев, их Олюшке – два…
Их. Олюшке…
– Хочешь, отнесу тебя наверх? – наклонился он к жене, поправил волосы.
Курс лечения сделал свое дело, убрав седину и вернув яркую рыжину, но одна прядь так и не поддалась, оставшись сиять серебром. Как напоминание.
Не изменить, не вычеркнуть…
– Посижу немного с вами, - запахнув тонкую шаль – подарок Маргрет, чуть заметно улыбнулась она. Закрыла на миг глаза.
Надрывная морщинка на лбу. Жестче стала линия губ…
– Как думаешь, кто выиграет? – беспечно поинтересовался Олиш, в очередной раз вырывая Кэтрин из прошлого. Все еще зыбкого, наполненного не столько воспоминаниями, сколько ощущениями, но пугающего теми красками, которые преобладалив мимолетных образах.
Коряво вставший блок сорвало во время родов. Мучительных не только своей продолжительностью, но и тем непониманием, с которым женщина-ребенок смотрела на него сквозь слезы, когда боль на миг отступала, давая короткую передышку.
Страшно? Нет, страшно было, когда вытаскивали Рикрейна, когда вместе в Торреком вызволяли его дочь, когда… Тогда – да, было страшно! Что не успеют, не справятся, не вернутся. Страшно, что останутся там, где некому будет приложить руку к могильному камню, где некому окажется замереть, склонив в горе голову.
Да, там было страшно, здесь - невыносимо! До разрывающего нутро воя, до желания сдохнуть, отдать себя, лишь бы не слышать ее крик, не чувствовать каждой клеткой ее боль. Здесь было невозможно, но Олиш продолжал держать ее руки, прижимать плечи и говорил, говорил, говорил… пока не сорвался на полуслове, увидев, как ошеломленно открылись глаза Кэтрин, за собственным хрипом расслышавшей слабый, похожий на писк крик ребенка. Как появилось в них осознание того, что сейчас происходило, как…
– Маргрет, - без малейших сомнений отозвалась Кэт. Поерзала в кресле, прислонилась к нему, устраиваясь удобнее, – Валесантери поддается, - теперь уже она потерлась щекой о его руку. – Он часто влюблялся, но полюбил впервые.
– Она значительно старше… - качнул головой Олиш.
О чувствах Горевски к своей матери Олиш догадывался, но…
Их мир не сошел с ума, он просто заставил главное вновь стать главным, вернув любовь на тот пьедестал, где ей и было место. И не важно, что звучало патетично! Не пройдя путь до конца не поймешь, где его цена, а где - ценность.
– Пусть они будут счастливы, - созвучно его мыслям, отозвалась Кэтрин. И добавила, чуть слышно: - Сколько смогут.
– Пусть будут, - согласился с ней Олиш, приняв это и для себя. Сколько смогут. – Император Хандорс просил разрешение на встречу с тобой.
Перехватить Кэтрин Олиш не успел. Она сорвалась рывком, бросилась вперед, тут же попав в объятия кинувшегося ей навстречу Сашки. Замерла в кольце его рук…
– Нет! – не крикнула, всхлипнула она, уткнувшись носом Кабарге в шею.
Женщина-ребенок…
Больше всего на свете Олиш боялся ее потерять.
Больше всего на свете он боялся, что она вновь станет той, прежней, вычеркнув его из своей жизни.
Больше всего на свете…
Все, что он сейчас делал, лишь приближало этот миг. То ли потери, то ли…