Шрифт:
Мой возлюбленный оставил меня. Он был сильфом, духом воздуха, ласковым, как майский ветерок, и таким же непостоянным, а я – всего лишь духом земли. Он покинул меня ради юной дриады – души стройной березы, но потом оставил и её – ему улыбнулась прелестная наяда, душа ручья. Но и с ней он не остался надолго. Уж такой он был, всегда его манило что-то новое, а что, он и сам не знал…
Я могла бы иссушить землю, на которой росла береза. Могла забить илом источник. Могла… но ничего не сделала. Я предпочла удалиться в свою скалу. Я и раньше нечасто покидала своё обиталище, теперь же выходила не чаще раза в год. Капли росы на траве отражали моё лицо и
Не знаю, сколько прошло времени – для камня оно летит незаметно. В наших краях появились люди. Один из них подошел к обломку скалы, служившей мне домом, внимательно оглядел его. Потом сказал:
– Это то, что нужно. Грузите.
Я была удивлена – мой валун погрузили на повозку, запряженную быками, и повезли куда-то. Люди срубили стройную березу – им нужно было починить повозку. Русло ручья мимоходом завалили камнями и землей – тяжело груженная тележка не могла иначе его преодолеть. Я долго ещё слышала плач наяды…
Мой камень привезли в город. Установили в большом зале. Ко мне подошел невысокий человек с внимательным взглядом. Он долго ходил вокруг камня, разглядывая его. Потом произнес:
– Внутри этого камня сокрыта прекрасная статуя…
Кто-то из сопровождавших его недоверчиво усмехнулся, но скульптор не обратил внимания. На следующий день он принес инструменты и принялся за работу.
Мне не было больно, когда он умело откалывал куски от моего обиталища – камень ведь не чувствует боли. Но мне было интересно – впервые за долгие, долгие годы. Иногда по вечерам, когда становилось слишком темно для работы, скульптор зажигал свечу и делал наброски. А я покидала свой камень и, невидимая для человеческих глаз, заглядывала ему через плечо.
Он работал долго. В его темных волосах появилась седина, а лицо покрылось морщинами. Но наконец настал день, когда он завершил работу. Отступил на шаг и тихо сказал:
– Ты – лучшее моё творение. Я прожил жизнь не зря.
Я увидела своё отражение в его глазах, и поразилась: на меня смотрело то же лицо, что отражалось в каплях росы. Моё лицо. Может быть, не для всех людей я невидима?
Скульптор повернулся и ушел, не оглядываясь. Больше я никогда не видела его. А меня установили на невысоком пьедестале на одной из площадей, и люди приходили посмотреть на меня. Весной девушки танцевали на площади, украсив себя цветами, и иногда какой-нибудь шутник надевал пышный венок и на мою голову.
Годы шли. Для меня – незаметно, но менялся город, менялись и люди…
Однажды случилось что-то странное. Люди стали угрюмы. Они говорили: "война". Я не знала, что это такое, и ничего не могла понять из разговоров. Все боялись этой "войны", плакали женщины, а мужчины – мужчины уходили куда-то и больше не возвращались.
Как-то ночью в город ворвались чужие. Их было много, но жители города отчаянно сопротивлялись. Бой шел на площади, вокруг горели дома, и ночь стала багровой от отблесков пламени и пролившейся крови.
Последнего защитника города убили у самых моих ног. Чужой воин, высокий и светловолосый, замахнулся мечом и на меня, приняв за живого человека, но остановился в изумлении. Потом указал на меня своим людям…
Меня долго везли на тряской повозке, бережно укутав в звериные шкуры. Потом, когда кончилась дорога, меня потащили на руках. Светловолосые завоеватели пришли с севера. Здесь было холодно, но не для меня – ведь камень не чувствует холода.
Они установили меня в большой пещере, и их вождь сам надел мне на шею драгоценное ожерелье.
Они молили меня об урожае, и я помогала им по мере сил – ведь я была духом земли. Но когда кто-то из потомков великого вождя решил приносить мне в жертву головы врагов, я безжалостно лишила его народ и без того скудного урожая. Северяне не были глупы и отныне приносили мне только бескровные жертвы…
А время шло, и однажды снова началась война. И настал день, когда от северян остались считанные единицы. Там, далеко на юге, люди придумали новых богов, и теперь старались заставить остальные племена верить в них – это все, что я сумела понять из обрывков разговоров. Северяне же остались верны своей Снежной Деве. Они перенесли меня в другую пещеру и замуровали вход. И ушли – навстречу гибели… Я знала, что они не вернутся ко мне.
…И снова незаметно шло время. Там, наверху, раз за разом наступала весна. В моей пещере было темно и одиноко. Я соскучилась по солнечному свету…
И однажды камни, закрывающие вход в пещеру, кто-то разобрал. В пещеру вошли люди – другие, не привычные северяне. Они и одеты были совсем иначе. Когда их глаза привыкли к полумраку пещеры, они увидели меня и долго ещё стояли, не в силах отвести глаз…
…И снова я оказалась на юге. Теперь – в огромном зале великолепного дворца. Здесь был сверкающий пол, мозаичные потолки и высокие стрельчатые окна с разноцветными стеклами, сквозь которые на гладкие плиты пола лился солнечный свет. Ко мне приходили люди: прекрасные хрупкие женщины в пышных платьях, с высокими прическами, мужчины со шпагами, в кружевных кафтанах и завитых париках. И по-прежнему кто-то приносил к моему пьедесталу цветы. Девушки просили меня о счастливой любви, но тут я ничем не могла помочь – я ведь была всего лишь духом земли.
И жил во дворце один человек, что чаще других навещал меня. Его называли поэтом. У него были глаза цвета неба, умный и немного печальный взгляд. Он в самом деле писал стихи и иногда читал их мне, когда знал, что никто не сможет его услышать. Он посвящал свои творения прекрасной даме, и никто так и не догадался, кто она…
А одной из душных летних ночей в зал пробрались чужие. Я никогда не видела этих людей. Они вытащили меня в сад, где уже поджидала крытая повозка. И снова я оказалась в пути. Теперь – на корабле.
Когда сняли узорчатые ткани, которыми я была укутана, я увидела смуглого мальчика лет пяти. Он смотрел на меня восторженными темными глазами, и я поняла, что меня привезли ему в подарок.
Это тоже был дворец, только, как я могла понять, он находился ещё дальше к югу от той страны, где жил поэт…
…Черноглазый мальчик вырос и стал правителем своей страны. У него было множество жен и наложниц, но он не забывал меня. Он приходил ко мне каждый вечер, подолгу смотрел на меня своими загадочными тёмными глазами. Иногда касался моей щеки. Я не знала, о чем он думал – он никогда не говорил со мною, а читать мысли людей я не умею. Одна из его жен пыталась меня разбить. Конечно, не смогла – мой камень очень тверд, потому и скульптор так долго работал над ним. Женщину, я слышала, сбросили со скалы в море – здесь царили жестокие нравы…