Галера для рабов
Шрифт:
– Трогай, пока я добрая… Так, позвольте, а где мы, собственно говоря, меня трогаем?
– Ладно, не обращай внимания, это проявление нежности и вечной любви… Не хотелось бы сглазить, родная, но пока все идет по плану – плюс-минус некоторые мелочи. Думаю, все у нас получится. Шестой сезон сериала в разгаре…
Ксюша тихо засмеялась.
– Да уж, Никита, первые пять сезонов были просто шикарны. Ну, с маленькими косяками и неувязками – вроде твоего ареста, моего ареста… Знаешь, мне уже не по себе, усталость дикая накопилась, – она обняла его за плечо, прижалась
– Ничего, мы справимся. Не так уж долго осталось. Одно меня беспокоит: чем больше проходит времени, тем больше вероятность встречи с другим судном. Рано утром надо форсировать события, пока не случилось чего-нибудь досадного.
– А ты не боишься, что кто-то из этих людей может скатиться в самодеятельность, станет вытворять то, чего никто не ожидает? Ведь люди в отчаянии непредсказуемы, не забывай.
– Пусть занимаются самодеятельностью, это их право. Любая самодеятельность в данной ситуации – если она не связана с массовыми убийствами и реальным суицидом – пойдет нам только на пользу…
– Кто на очереди, Никита?
– Посмотрим, любимая, сейчас это трудно сказать… Меня беспокоит майор из Владивостока – пока он действует в русле заданной программы, но проницательностью и чутьем дьявол его наградил. Он может догадаться… Если до него, конечно, другие не догадаются. Посмотрю, что можно с ним сделать. Кстати, кроме него, в компании хватает умных людей, их просто так не подловишь, сейчас они будут грозно фыркать на каждого, кто к ним приближается.
– Опасно, Никита, опять по краю ходим… Да, все хотела тебе сказать, – женщина в руках мужчины как-то игриво шевельнулась, – имеется неплохая новость…
– Давай, повествуй, – обрадовался Никита. – Что случилось приятного за истекший период? Президента отправляют на Марс?
– Не смеши… – она издала сдавленный смешок, закопалась у Никиты под мышкой. – Та задержка оказалась всего лишь задержкой. Вот-вот настанут слякотные дни…
– Это хорошая новость? – задумался Никита. – Ладно, – он вздохнул, – будем считать, что хорошая. Не до детей сейчас, время тяжелое, военное… – несколько мгновений в темноте прослушивалась подозрительная возня, звуки поцелуев. – Знаешь, дорогая… – шепот Никиты ломался, звучал с придыханием, – с тобой невозможно просто разговаривать. Мы должны немедленно, пока не началось… вступить в неформальные отношения…
– Родной, давай останемся друзьями… – шептала Ксюша, гладя его ласковыми ладошками по щекам. – А потом, когда-нибудь…
– Издеваешься? – бормотал Никита, расстегивая вредные упирающиеся пуговицы. – Как же я буду с тобой дружить, когда у меня тут, как бы, эрекция?
– О, боже, ну, давай скорее, поторопимся, романтик ты мой неотесанный…
Наутро каюта номер четыре стала юдолью скорби и сквернословия. Люди поднимались, держась за головы, хрипели, обволакивали пространство мутными взорами. Поднялась раскудлаченная Евгения Дмитриевна – страшнее сказочного персонажа со ступой, волосы колом, лицо опухшее, декольте наружу, прохрипела чужим голосом:
– Боже правый, какой головняк, что мы вчера пили? Нас снова опоили…
– Какой пессимизм, мэм… – хрипел полковник, собирая глаза в кучку. Заржал, как конь. – Гы-гы, у вас такая пышная, хм… прическа, Евгения Дмитриевна, просто загляденье.
– Да шли бы вы лесом, полковник. Господи, где мы? – она поднялась и шатко побрела в санузел. Промахнулась – врезалась в косяк, побрела обратно – по ломаной траектории, словно сомнамбула.
– Поразила, блин, ворота… – исторг ужасным голосом Бобрович и потянулся к иллюминатору. – Господа, а реально, где мы? Опять это море… Нас куда-то сносит, мы же не стоим на месте? Скоро, видимо, страна Болгария…
– А там еще немного – и Прованс… – простонал Зуев и принялся яростно вычесывать из себя остатки сна и угнетающую головную боль.
Привстала лохматая блондинка с подозрительным цветом лица, исполненная пессимизма. Принялась что-то делать, чтобы занять руки и голову.
– Вы так эротично натягиваете наволочку на подушку, – заметил Вышинский. – Но уже не надо, Маргарита Юрьевна. Или вы собираетесь еще разок вздремнуть? Кстати, вы не держите личного дерматолога?
– Нет, а что? – просипела работница налоговой инспекции.
– Заведите. Обязательно. Ваше лицо меня пугает.
– Не трогайте меня, а то я вас поколочу… – исторгла с надрывным кашлем Маргарита Юрьевна, отыскала свою сумочку, принялась выкапывать из нее многочисленные косметические принадлежности, призванные превратить лохматую ведьму в подобие привлекательной женщины.
– Паранджу купите, – посоветовал Вышинский. – Такая экономия для семейного бюджета.
– Снова вы? – взорвалась блондинка. – Да когда же вы все исчезнете, Господи правый? – Дамские аксессуары вываливались из рук, она их судорожно перебирала, не знала, за что хвататься.
– Да оставьте, – отмахнулся полковник. – Нам совершенно безразлично, как вы выглядите. Даже как-то забавно, когда вы похожи на стареющую вурдалачку…
– И вы туда же?! – подскочила блондинка и рухнула обратно – ноги не держали, голову накрыли плотные разрывы артиллерийских снарядов.
Евгения Дмитриевна предприняла вторую попытку пробиться в санузел – стала заходить по широкой дуге и снова уткнулась в косяк, больно ободрав плечо.
– Ну, вот, а говорят, что в России не соблюдаются никакие законы, – прокомментировал Зуев, а Бобрович засмеялся пугающим надрывным смехом.
– Кстати, по поводу «Когда же вы все исчезнете», – насторожился Вышинский, пересчитал присутствующих и задумался. И через мгновение его физиономия, растерявшая за двое суток весь свой лоск, стала приобретать тот же оттенок, что у Маргариты Юрьевны.
Люди тупо смотрели друг на друга, начинали понемногу соображать. Снова возвращался панический ужас. В их компании определенно кого-то не хватало. Евгения Дмитриевна, собравшись с духом, попала с третьей попытки в санузел и вскоре вернулась – дрожащая, с безвольно обвисшим подбородком.