Галерея демонов Ламбранта
Шрифт:
— Эй, вы кто вообще такие?! — выкрикнул им Сонатис, ничуть не страшась толпы. — Я тут главный! Хотите со мной порешать дела?
— Ох ты ж какая куколка! — воскликнули несколько парней в тёмных костюмах и двинулись к Кристине. — Высокая, плечистая… Настоящая боевая трансуха!
Однако едва они достигли разрисованной девушки, как получили от неё удары по голове, в живот и в пах. Пара мгновений, и все трое лежали на влажном песке под вопли напуганных медсестёр, скованных друг с дружкой цепью.
— Это ночь Сатаны! — провозгласил Сонатис, помахивая плетью. — И я не позволю её испортить всякому сброду.
С этими словами он принялся атаковать ещё двух парней, которые вызвались помочь товарищам справиться с непокорной девахой в красном корсете. Схватка была недолгой — одного Кристина успокоила плетью, второго заставила сесть на колени, сдавив рукой его шею. Однако победно поглумиться над ними у неё не получилось. Сверху на инкуба напал Ламбрант. Сначала он схватил Власьеву за плечи и приподнял над песком, а затем отбросил в сторону костра. Сонатис едва не угодил в огонь, рухнув на кучу хвороста.
— Это моя добыча! — приказал люциферит нескольким подручным, которые хотели продолжить битву с чудаковатой девушкой.
Юные сатанисты двинулись дальше по берегу, захватывая новых участников несостоявшегося шабаша. Павлов же приблизился к костру и улыбнулся. При свете огня выглядел он пугающе: весь чёрный, точно обмазанный смолой, с двумя торчащими вверх острыми рогами и мощными серебристыми копытами. Глаза люциферита горели изнутри чем-то красным. Из-за спины торчали крылья со сверкающими шипами на лопатках. Когтистые пальцы сжимали плеть, отнятую у инкуба. В последний раз Сонатису приходилось видеть такое только в аду.
— Едрить-педрить, тебя разве ещё не прибили? — с долей сожаления сказал инкуб, поднявшись на ноги. — Какие же вы, люцифериты, назойливые.
— Я не проломил тебе череп лишь по одной причине, — ухмыльнулся Ламбрант, надвигаясь на противника. — Ты поможешь сегодня захватить резиденцию экзархата.
— Пфф, мне-то это зачем? — фыркнул Сонатис, стряхивая с себя песок. — Я против бесов ничего не имею…
Вдруг он почувствовал, как шею сдавила горячая полоса. В один миг демонический Павлов сковал плетью несговорчивого мигранта из ада.
— Х-хорошо… — прокряхтел тот, болезненно выпучив глаза. — Только не убивай!..
Едва ослабив хватку, Ламбрант содрогнулся от удара. Сзади на него с корягой обрушился мокрый Джастин Тимшинский. Стукнув пару раз люциферита по крыльям, Миранус протянул руку Сонатису. Однако в следующую же секунду она превратилась в тонкое копытце.
— Ой, — только и сумел выдавить из себя голый пресвитер, как вместо носа у него округлился свиной пятак.
Мужчина захрюкал, закрутился на месте и едва не упал в костёр. Впрочем, Павлов придержал его за волнистый розовый хвостик, отчего свиноподобный Тимшинский громко завизжал. Сонатису лишь оставалось испуганно взирать на друга, который перевоплотился у него на глазах в животное.
— Бестиа, респисе сордида! — скомандовал Ламбрант на латыни, и огромный хряк с розовыми рожками заскакал по песку вдоль реки.
— Что ты с ним сделал??? — спросил шокированный инкуб, безуспешно пытаясь избавиться от удавки на шее. — Только меня не превращай в животное! Я всё сделаю, как скажешь!..
— О, нет, — дьявольски улыбнулся люциферит. — Поскольку ты не в своём теле, с тобой я могу делать всё, что мне захочется. В эту ночь Сатаны из тебя получится великолепная птичка!
Глаза Павлова как будто сделались ярче, и из разрисованных рук Кристины стали вырываться окровавленные перья. Пляж охватил истошный мужской крик, а огонь в костре сделался красным. В один миг вместо мужиковатой девушки в обтягивающем сексапильном костюме возникло крылатое существо с женскими ногами. Ламбрант засмеялся и потянул плеть, которая по-прежнему сдавливала шею, но уже не Сонатиса, а какого-то уродливого создания. Оно крякнуло и ринулось следом за новым хозяином, расправив руки-крылья.
— Твоя задача весьма простая — будешь скидывать гвардейцев с башен, — воскликнул люциферит и направился к удаляющейся толпе околдованных сатанистов, придерживая птицеобразного Сонатиса словно на поводке.
Примерно такая же боль, которую испытывал пленённый инкуб, охватила в эти минуты Артёма. Пыточный аппарат, который бесы назвали Рисгольдом, на деле оказался гораздо больше, чем его описывал Аброн. Мало того, что конструкция с шипами была расположена вертикально вдоль пыльной стены, так ещё и на голову арестованного адвоката нацепили стальной венок с тремя огромными лезвиями. По мере того, как тучный гвардеец с чёрной бородкой подкручивал шурупы на теле Хомунина, крики несчастного становились похожи на рёв.
— Я больше не знаю ни-че-го! — верещал Артём, свисая с металлического каркаса, будто паук в центре паутины. Только ему досталась роль жертвы, а не охотника.
— Чьим телом завладел люциферит?! — требовал второй бес с забавным именем Гранс.
— Адвентиста! Он стал адвентистом! — выплюнул адвокат, по лицу которого струилась кровь. Лезвия на голове уже впились в кожу, вызывая давящее чувство и затмевая зрение. Впрочем, шипы, которые царапали обнажённую спину, тоже сковывали его движения. Поэтому разглядеть толком окружающее пространство не хватало сил.
— Какой адвентист? — мерно продолжал гвардеец, наблюдая, как пленник корчится в муках. — Назови его имя и фамилию!
— Вадим… Плетнёв! — сквозь одышку сообщил Хомунин, и толстяк перестал приводить в движение пыточный механизм.
На какое-то время адвокат потерял сознание, что было в этой ситуации более предпочтительным. Так хотя бы пропадала боль и не столь сильно саднили раны. Но бесы-мучители окатили его из ведра какой-то вонючей синей жидкостью, быстро приведя в чувства. Из-за этого Артём перестал что-либо видеть. Веки слиплись, словно его облили клеем.
— Где сейчас этот Вадим Плетнёв? — задал очередной вопрос Гранс, расхаживая перед пленником.
— Его забрал какой-то хмырь, — попытался как можно отчётливо произнести Артём. Однако его язык как будто одеревенел, поэтому удалось лишь промямлить отдельные слова.
— Это был смертный? — уточнил гвардеец.
— Нет… не знаю. Ну то есть не смертный.
На этот раз бородатый толстяк не спешил усиливать мучения парня. Да и сам Хомунин ощущал, что ещё пара миллиметров — и его череп не выдержит натиска тяжёлых лезвий. А раны на спине он даже перестал чувствовать.