Галерея «Максим»
Шрифт:
Но Лена наотрез отказалась:
– Я не хотела бы никуда устраиваться по блату. Это же ужасно и противно! Если меня не примут честным путем, нечестным я не пойду. Раз не взяли – стало быть, я этого не заслуживаю. Значит, мне лучше быть хорошей секретаршей, чем плохой актрисой!
Он снова почувствовал себя идиотом. Все-таки как с ней сложно: порой кажется, что она раскрылась перед тобой и вся как на ладони. А оказывается, она совсем не о том думала и не то говорила… Хотя, он почему-то был уверен, о своих сомнениях она сказала ему одному. А значит, все не так плохо.
Общаясь с ним, Лена держалась независимо, даже отстраненно, хоть и позволяла держать себя за руку, но не более того. А на него накатил какой-то жуткий страх, он отчаянно боялся сделать что-нибудь не то и потерять ее. Максим вдруг понял, что совсем не умеет ухаживать за девушками. Все те, которые у него были до Лены, сами вешались на него, первыми обнимали, сами приближали свои напомаженные губы к его губам, раздевались без малейшего стеснения. А она встречалась с ним, словно друг, приятель, похоже, совершенно не интересуясь им как парнем. Макс был в полной растерянности. Должен ли он сделать решительный шаг? А вдруг она обидится на это и уйдет, не захочет больше его видеть?
Как-то он повел ее в маленький кавказский кабачок, где кормили потрясающе вкусными хачапури по-аджарски и сациви. Лена с радостью согласилась пойти туда и, как только на столе появились первые блюда, с аппетитом принялась за них.
– Очень вкусно, просто прелесть! – говорила она, уплетая горячую, брызжущую соком лепешку с сыром. – Вообще-то я больше всего люблю простую еду, к которой привыкла с детства. Все эти экзотические кухни, всякие новаторские идеи и выкрутасы интересны, конечно, но только поначалу. Со временем осознаешь, что это все какое-то чужое, что ли… И понимаешь, что нет ничего лучше жареной картошки с хрустящим малосольным огурцом.
Максим в глубине души не был согласен с Леной. Его с детства водили по ресторанам, в том числе и за границей, приучая разбираться в высокой кухне. Но вслух он ничего не сказал, понимая, что Лену может это обидеть. Вдруг она подумает, что таким образом он хочет подчеркнуть, что он «из хорошей семьи», а она «провинциалка»?
На самом деле Макс совсем не считал ее провинциалкой. В Лене не было ни бескультурья, ни хамства, ни стремления нагло переть напролом, которые обычно и отличали лимиту, как называл таких людей Яр. По большому счету, она была воспитаннее и интеллигентнее многих знакомых Макса, которые родились и выросли в Москве. Но при этом она была очень естественна – это при такой-то профессии! В ней вообще не чувствовалось никакой фальши, он был уверен, что и со своими подругами она общается точно так же, как с ним. Совсем простая и в то же время удивительно сложная… Как и вопрос, который Лена вдруг задала ему:
– Послушай, не обижайся, но чего ты от меня хочешь?
Максим даже остолбенел от такого. Хоть они вот уже больше месяца встречаются, и ухаживает он за ней вовсю, и с самого начала не скрывает своего интереса, а все же вопрос поставил его в тупик, так что он только и промямлил:
– Ну… так… Просто мне понравилась девушка, и я хочу узнать ее поближе, что в этом особенного?
– Да нет, – Лена пригубила вино, – все вполне естественно. Я просто общаюсь с тобой все эти дни и не могу представить нас вместе всерьез. Как-то не укладывается в голове. Я же старше тебя… И вообще, мне кажется, таким парням, как ты, нравится другой типаж.
– Не стоит мыслить стереотипами.
– Ах, скажите на милость! – рассмеялась Лена.
– Ну, раз ты у нас такая откровенная, спрошу и я, – решился Максим. – Скажи, пожалуйста, какие у меня шансы общаться с тобой как со своей девушкой, а не как с приятельницей?
Лена на мгновение задумалась, светлые глаза ее потемнели.
– Шансы есть у всех, – уклончиво ответила она.
– Ну все же…
– Ты не сказал, что хочешь от меня, как я могу тебе ответить, какие у тебя шансы это получить?
– Ну, хорошо, какие у меня шансы получить твой поцелуй?
Она вдруг усмехнулась, перегнулась через стол, придвинулась к нему максимально близко, так, что даже цепочка, висевшая у нее на шее, заползла под его футболку, и он вдруг почувствовал ее губы, немного сладкие, с привкусом вина. Максим закрыл глаза и ощутил, как закружилась голова – то ли от выпитого, то ли от нахлынувших чувств. Второй поцелуй Максим получил уже около дверей общежития. На этот раз он проявил инициативу сам, и она не была против.
Все следующее утро он раздумывал над таким странным началом отношений. Почему он чувствует себя рядом с ней маленьким мальчиком? С другими-то девчонками всегда ощущал себя уверенно. Может, она права, дело в том, что она старше? Но сам понимал – возраст тут ни при чем. Это не годы, а характер. Лена – она такая… Какая? Он сам этого не понимал. Серьезная, рассудительная, холодная, неприступная. Но тогда почему она вдруг так к нему переменилась?
Максим и не догадывался, что переменами отношения Лены к нему он был обязан Кате. Подруга Лены была очень влюбчивой особой, в ее жизни постоянно кипели шекспировские страсти: романтические знакомства, бурные романы, сумасшедшая любовь, полеты во сне и наяву, потом драматические разрывы со слезами и нежеланием жить – и затем снова очередные знакомства и влюбленности. Лена наблюдала за всем этим с некоторым недоумением, ей было не понять пылкую Катерину. А та, как опытная жертва стрел Амура, постоянно капала подруге на мозги, объясняя, что нельзя так жить – точно монахиня в монастыре. Ни любви, ни постоянного кавалера, ни даже случайных поклонников. А годы-то идут! Этак не то что внукам нечего будет рассказать – самих внуков не окажется, поскольку им не от кого будет родиться…
Сначала Лена пропускала ее слова мимо ушей. История со Стасом нанесла ей такую душевную травму, что не было никакого желания еще раз ввязываться в отношения, которые могут обернуться вот так. Но время летело, старые раны затягивались, и уже самой хотелось влюбиться, и очень даже хотелось… но что-то никак не получалось. Дело дошло до того, что на втором курсе она начала тайно вздыхать по одному из своих преподавателей, известному режиссеру и актеру. Тому уже перевалило за пятьдесят, он был счастливо женат в четвертый раз и растил маленького сына. И разумеется, Лена ни словом, ни взглядом не проявила своих чувств. О ее секрете знала только Катька, больше никто не догадывался – ни сам объект страсти, ни сокурсники. И понадобилось два года, чтобы как-то справиться с собой, преодолеть эту безнадежную, тупиковую, как говорила Катька, влюбленность.
– Ты бы переключилась на кого-то другого, – советовала подруга. – Ну посмотри, сколько парней вокруг.
Лена вроде бы и смотрела… Но одни были значительно моложе (сказались четыре года неудач при поступлении), другие уже имели семьи или хотя бы постоянных девушек, третьи не устраивали по характеру, четвертые вроде бы и нравились – но лишь как друзья, не больше… Вот если бы кто-то сам начал за ней ухаживать, тогда бы она, возможно, и ответила бы на чувство. Однако за годы учебы Лена Горохова завоевала настолько прочную репутацию «снежной королевы», что желающих приударить за ней не находилось.