Галерные рабы его величества султана
Шрифт:
Первым вступал полк Языкова в серых кафтанах и желтых сапогах. У каждого стрельца была белая перевязь через левое плечо, называемая "берендейка" с деревянными пенальчиками для пороховых зарядов. В походе вместо шапок с меховой оторочкой стрельцы носили металлические шлемы. Пятидесятники проследили за тем, чтобы стрельцы все надраили и отполировали перед походом.
За серокафтаниками Языкова шел полк Лопухина в красных кафтанах и желтых сапогах. Зипуны* (*Зипун — одежда надеваемая под кафтан) солдат этого полка были того же цвета что и кафтаны, не такие как у Языкова. Над строем подобно тростнику колыхались бердыши, и отражали солнечные лучи от начищенных металлических поверхностей.
Рядом со своим полком гарцевал на черном жеребце сам полковник Лопухин. Он был одет в красный кафтан своего полка, но ворот его был искусно отделан золотом и жемчугом и петлицы были из золотого шнура. Шапка была отделана соболиным мехом и на её передней части красовалась золотая эмблема в виде короны.
Затем двигались другие стрелецкие полки с серых, синих и зеленых кафтанах. На солнце также ярко блестели бердыши и фитильные ружья. Это был стандартный набор оружия русского стрельца. Бердыш использовался как древковое холодное оружие и как подпорка при стрельбе для ружья. Кроме этого каждый стрелец имел и саблю.
За стрельцами выступили солдатские полки. Или еще их называли полки "нового строя". Это были солдаты обученные по европейской методе и офицерами в них были в основном иностранцы. За пикинерами, солдатами вооруженными пиками, следовали мушкетеры, солдаты с мушкетами.
За ними следовал наряд, артиллерия русской армии. За нарядом двигался большой обоз, а за обозом шли слободские казаки, несколько донских станиц и рейтарский немецкий полк.
Боярин Шереметев держался в седле хорошо. Сказывалась долголетняя служба в кавалерии. За ним следовал его штаб…
Князь Юрий Барятинский взглядом провожал Шереметева и произнес, обращаясь к стрелецкому голове Лобанову:
— Такой командующий армию эту похоронит. Мало нам Хованского.
— Шереметев воин добрый, князь, — возразил Лобанов. — Он не чета Хованскому. Опыт его велик. Знаешь, в скольких кампаниях он участие брал?
— И что с того? Отчего же он Хованскому войско доверил?
— Про то тебе должно быть известно, князь. По роду его! Хованскому ту армию было должно доверить. Он по знатности подходил. А не то кто из воевод стал бы под него? Сам посуди, князь.
— Давно пора отменить это когда командующего по знатности рода назначают. Но, поди, скажи про это Шереметеву! Сразу на тебя руками замашет. Нельзя скажет рушить древнее благочестие. То от предков повелось! А коли времена изменились? Коли воевать так больше не можно как предки воевали?
— Сам про то много думаю, князь, — ответил Лобанов. — Но то в воле государевой, а не в нашей с тобой.
— Оно так, но государю советники также много чего могут присоветовать. Но не советуют. А здесь кровь русская реками льется. То Пожарский свою армию погубил, то Хованский.
— Князь Пожарский мученическую смерть принял. Не забоялся в лицо хана поганого плюнуть. Про то не забывай, князь Юрий.
— И что с того? Разве вернет это вдовам мужей?
Барятинский отвернулся от головы….
Стамбул: Дворец пушечных ворот
Султанский дворец Топкапы или Дворец пушечных ворот, был расположен на мысе стрелки Босфора и Золотого Рога в районе Султанет рядом с собором Святой Софии.
Этот дворец был построен по приказу султана Мухаммеда Завоевателя, на развалинах старого дворца византийских императоров. При последующих султанах дворец расширялся и постепенно превратился в целый город.
Дауд-бей до сих пор не мог изучить всех этих бесчисленных переходов, парков, беседок. Но его проводник паша Сулейман все здесь знал отлично. Они прошли в оплетенную плющем беседку и опустились на шелковые подушки.
— Скоро он придет, — заговорщицким тоном произнес Сулейман. — Здесь нас никто не сможет подслушать, почтенный Дауд. Этот сектор дворца контролируют мои слуги. Это стоит мне много золота, но я не жалею о нем.
Дауд понял намек и вытащил из своего пояса туго набитый золотыми динарами кошель. Сулейман быстро схватил его и спрятал за пазуху.
— Благодарю тебя, Дауд. Ты меня отлично понял. Тропинки во дворце падишаха стоит усыпать золотом.
— За золотом дело не станет, почтенный Сулейман-паша. Но мне необходима помощь. Иначе, сам знаешь, что меня ждет в Стамбуле.
— Взлеты и падения при дворе светлейшего падишаха полумира бывают внезапными. Я вот уже три года состою в скромной должности хранителя султанского попугая. А ты быстро взлетел высоко и стал вторым человеком после великого визиря.
— Если я сумею удержаться на своем месте, то ты, Сулейман-паша, получишь более выгодную должность.
— Пусть все будет, так как ты хочешь, Дауд-бей. Но великий визирь, твой покровитель, хоть и большой человек в империи, но он не султан. И против воли Мухаммеда IV он не пойдет если что. А султана уже настроили против тебя.
— Но кто? Я хочу знать своего врага! — вскричал Дауд-бей.
— Не стоит так повышать голос, почтенный бей. Хоть нас здесь никто и не может слышать, но все равно не нужно кричать. А твоих врагов много, бей. Это все кто завидует твоему возвышению. Они не так умны, как ты, но не желают чтобы ты их обошел. Больше того, они в тайне мечтают, сменить и самого великого визиря.
— А кто будет вместо него?
— Ибрагим-паша претендует на эту должность. Сам, понимаешь, почтенный Дауд, что наш султан не интересуется государственными делами. Он на охоте или в гареме с одалисками. И правит империей визир Кепрюлю. Но султан может сменить его у руля империи. А за Ибрагим-пашой стоят многие придворные.
— И они могут нанести Кепрюлю удар через меня.
— Да. И в этом случае великий визирь откажется от тебя, почтенный Дауд-бей. Сам понимаешь, хоть ты и дорог ему, но своя голова дороже.