Галили
Шрифт:
— Ну, допустим, у него были любовницы. Кому до этого дело?
— Знаешь, как он с ними развлекался? Нанимал девочек, чтобы играть с ними в мертвецов. Наряжал их так, как одевают покойников, укладывал и насиловал. И это еще цветочки. За ним водится кое-что и почище.
— О господи...
— Последнее время, начиная с прошлого года, он до безобразия распоясался. Думаю, ему в самом деле хотелось, чтобы его засняли. Есть кое-какие фотографии...
— Какие фотографии?
— Тебе лучше не знать, — сказала Лоретта, — но поверь, если опубликовать даже самую
— И у кого эти фотографии? — спросила Рэйчел, но Лоретта только улыбнулась. — У вас? фотографии у вас?
Разгладив рукой складку на скатерти, Лоретта ответила совершенно бесстрастным тоном:
— Я не собираюсь сидеть сложа руки, ожидая, пока этот некрофил со своими братом-идиотом соизволят позаботиться о семейной собственности. Равно как и о том, что символизирует собой клан Гири, — она оторвала взгляд от стола. — Вопрос лишь в том, чтобы определиться, на чьей ты стороне. У тебя есть два пути. Либо ты остаешься со мной и мы вместе думаем, как нам не растерять достояния семьи после того, как Кадм отправится к праотцам. Либо решаешь попытать счастья с Митчеллом. Расскажешь ему о том, что я строю планы за его спиной. Выбирай.
— Но откуда такое доверие ко мне? — спросила Рэйчел. — Из-за смерти Марджи?
— О боже, конечно нет. Мне от нее не было никакого проку. Она слишком далеко зашла. И, опять же, Гаррисон. Одному Богу известно, что он вытворял с ней, когда они оставались одни.
— Марджи ни за что не позволила бы, чтобы...
— Субботними вечерами играть в мертвецов? Думаю, немало женщин делает вещи и похуже, лишь бы осчастливить своих мужей.
— Но вы так и не ответили на мой вопрос. Зачем вы мне все это говорите?
— Потому что теперь есть кое-что, что тебе нужно, а я знаю, как помочь тебе это получить.
Повисла долгая пауза, затем Рэйчел спросила:
— Галили?
— Кто же еще? — кивнула Лоретта. — Так или иначе, но в конечном счете все сходится на нем.
Глава IV
1
Обычно к таким мероприятиям, как благотворительный вечер, посвященный сбору пожертвований на больничные нужды, Рэйчел испытывала откровенное отвращение. В первые месяцы семейной жизни она откровенно тяготилась обязанностью разделять скучающие взгляды и безразличные улыбки, неизменно сопровождавшие эти грандиозные события. Но на сей раз все обстояло иначе, прежде всего потому, что у Митчелла зародились какие-то подозрения на ее счет, и это пришлось ей по вкусу. Всякий раз, когда она оказывалась поблизости, он шепотом просил ее не отходить далеко, а на ее вопрос «почему» отвечал, что якобы опасается, как бы она не стала жертвой проклятых репортеров, снующих повсюду и, подобно алчным псам, вынюхивающих всякие сведения о Гаррисоне. Рэйчел отвечала, что не нуждается в его опеке, ибо вполне в состоянии выбраться из затруднительного положения сама, тем более, то, что все известно, никак не могло возбудить интереса общественности.
—
— Куда мне идти и с кем разговаривать, я буду решать сама, Митчелл. Ни ты, ни твой брат, ни Сесил, ни Кадм меня не остановят. Слышишь, никто из вашего проклятого рода мне больше не указ.
— Ты же прекрасно знаешь, что Гаррисон тебе этого не позволит, — улыбка внезапно сошла с лица Митчелла, и он даже не попытался ее вернуть.
— Ты выражаешься, как дешевый гангстер, — скептически заметила Рэйчел.
— Но я не шучу. Он не позволит, чтобы через тебя что-то выплыло наружу.
— Господи, до чего же ты инфантильный. Собираешься натравить на меня своего старшего братца?
— Я просто предупреждаю.
— Нет. Ты пытаешься меня запугать. Но не выйдет.
Оглядевшись, чтобы убедиться, что их никто не подслушивает, Митчелл спросил:
— Интересно, на чью поддержку ты рассчитываешь, если окажешься в беде? Кроме нашей семьи, у тебя никого нет. Если все обернется против тебя, кроме нас, никто тебе не поможет.
Рэйчел замутило. Смысл слов Митчелла был слишком очевиден.
— Думаю, мне пора домой, — сказала она.
— Ты так раскраснелась, — усмехнулся он, касаясь рукой ее щеки. — В чем дело, детка?
— Я устала.
— Я провожу тебя к машине.
— Хорошо.
— Нет, — сказал он, беря ее под руку и притягивая к себе. — Я пойду рядом с тобой.
Пока они пробирались через толпу, Митчелл несколько раз останавливался, чтобы перекинуться словом-другим с тем или иным знакомым. Не пытаясь строить из себя преданную супругу, Рэйчел, недолго думая, выскальзывала из-под его руки и направлялась к двери, так что ему ничего не оставалось, как следовать за ней.
— Наш разговор не закончен, — предупредил он, едва они оказались на улице.
— Что еще тебе надо? Мне нечего больше тебе сказать.
— Послушай, Рэйчел. У нас с тобой были трудные времена, но это еще не значит, что мы должны сдаваться, послав к черту все, что нас связывало, все, что мы друг к другу чувствовали. Нам нужно поговорить. Правда, нужно, — он легко коснулся губами ее щеки. — Я желаю тебе только добра.
— И поэтому ты мне только что угрожал?
— Даже в мыслях не было. Прости, если тебе так показалось. Мне просто хотелось, чтобы ты взглянула на вещи моими глазами. — (Рэйчел очень надеялась, что в ее взгляде сквозит презрение.) — В настоящее время я лучше тебя владею информацией. Пойми, я лучше знаю, что происходит. И поверь, ты не в безопасности.
— Ничего, я рискну.
— Рэйчел...
— Иди ты к черту, — спокойно ответила она.
Шофер вышел из машины и открыл перед ней дверцу.
— Позвони мне завтра, — сказал Митчелл и, не дождавшись ответа, добавил: — Между нами еще не все кончено, Рэйчел.