Галили
Шрифт:
Именно это обстоятельство (сейчас вы еще не видите связи, но вскоре она станет для вас очевидна) заставляет нас вернуться на Кауаи, к позабытой на время Рэйчел.
Часть пятая
Любовное соитие
Глава I
Ранним вечером ветер отнес дождевые тучи к горе Вайалиль, где они извергли на землю потоки воды. Небеса над Северным берегом посветлели, и примерно в четверть восьмого ветер стих совсем, издав на прощание несколько грустных стенаний. Рэйчел в это время обедала — кухарка Хейди пришла, чтобы запечь цыпленка, и снова отбыла восвояси. Подняв голову от тарелки, Рэйчел увидела, что пальмы больше не качаются, а море
Тишина немного действовала на нервы, и она решила послушать музыку, выбрав джазовую мелодию. Но музыка только расстроила Рэйчел, напомнив об одном далеком вечере, когда Митчелл только начинал за ней ухаживать. Тогда они отправились в чрезвычайно дорогой и шикарный зал, где маленький оркестр играл мелодии сороковых годов, а парочки танцевали щека к щеке. О, в ту ночь она была от него без ума, словно пятнадцатилетняя девчонка, которой выпало счастье пойти на танцы с лучшим защитником школьной футбольной команды. А он, изрядно накачав Рэйчел шампанским, сказал, что любит ее и всегда будет любить.
— Все обман, — еле слышно пробормотала она, не отводя глаз от моря. Иногда, вспоминая его слова — нежные обещания, которые потом оказались ложью, и язвительные упреки, которыми он пытался причинить ей боль, — Рэйчел хотела, чтобы он оказался сейчас здесь, рядом с ней. Хотела взглянуть ему прямо в глаза и спросить: зачем ты это говорил? Митчелл, мой сказочный принц, зачем ты лгал, зачем ты так бессовестно лгал?
Но она не стала выключать музыку, — удобно устроившись в кресле, Рэйчел позволила грустной мелодии бередить ее душу. Нельзя бежать от боли; только встретив ее лицом к лицу, можно справиться с ней. Если этот земной рай и не изменит жизнь Рэйчел полностью, то, по крайней мере, даст ей возможность без помех предаться воспоминаниям и трезво оценить все, что с ней случилось. Лишь после этого она сможет жить дальше. Митчелл и все, что с ним связано, останутся в прошлом, а она начнет новую жизнь.
Да, ей необходимо начать новую жизнь. В этой мысли было что-то пугающее. Не в первый раз Рэйчел задумывалась о том, что с ней будет дальше, но здесь, на острове, все вопросы, связанные с ее будущим, казались ей особенно насущными. Многие приезжали сюда, чтобы начать эту самую пресловутую новую жизнь. Джимми Хорнбек, например. И наверное, все эти Монтгомери и Робертсоны, что спят вечным сном на мысу у разрушенной церкви. По каким-то причинам они пожелали укрыться здесь от большого мира. Может, как и Рэйчел, они хотели спастись от разочарований и обид. Что ж, не так уж и плохо убежать от мира, забыть о тревогах и заботах в этом раю и найти последнее пристанище на заброшенном кладбище, куда никто не придет, чтобы поплакать над твоей могилой, и память о тебе исчезнет бесследно.
В десять Рэйчел отправилась спать и, как и прошлой ночью, заснула, едва коснувшись головой подушки. Но на этот раз сон ее прервался задолго до рассвета. Она открыла глаза после полуночи. У нее было такое чувство, словно ее что-то разбудило, но она не могла сказать, что именно. До ее слуха доносились лишь негромкое кваканье лягушек и мерное стрекотание сверчков. Между штор проникал луч лунного света, и Рэйчел не обнаружила ничего, что могло потревожить ее сон.
Наконец она поняла — ее разбудил запах. Приторно-сладкий запах дыма. С большой неохотой она сказала себе, что необходимо встать и проверить, не горит ли что-нибудь в доме. Тело Рэйчел было полно сонной истомы, но все же она заставила себя подняться. Натянув футболку и сунув ноги в шлепанцы, она отправилась вниз на разведку. Спустившись в гостиную и выглянув в окно, она обнаружила источник дыма — на пляже ярко полыхал костер. Скорее всего, его развели юные любители серфинга, которых она видела на берегу, и сейчас они сидят у огня и покуривают марихуану. Только на этот раз они не пожалели плавника и разожгли костер побольше, чем вчера, — Рэйчел отсюда видела, как желтые языки пламени лижут бревна и доски. Тем не менее запах, дразнящий ее ноздри, не могло издавать только
Рэйчел открыла стеклянную дверь и вышла на веранду, чтобы разглядеть на берегу мальчишек. Однако она никого не увидела. В темном небе сияло множество звезд, но луны не было. Рэйчел вернулась в дом, отыскала пачку сигарет, купленную в аэропорту Гонолулу, закурила и вышла вновь. На этот раз она спустилась с веранды на влажную от росы траву и направилась по лужайке в сторону океана.
Хотя от сверкающего на берегу костра ее теперь отделяло не более десяти-двенадцати ярдов, она по-прежнему не видела у огня ни одной живой души. А неведомый аромат усилился, он исходил из пламени, словно фимиам из гигантской кадильницы. Вблизи запах показался ей приятнее, чем издали. Он был сладким и одновременно пьянящим, именно так, наверное, пахнет мед в ульях.
Миновав заросли кустарника, Рэйчел вышла на песок и пошла к огню, с наслаждением ощущая, как горячий воздух касается ее лица и обнаженных ног. По всей видимости, мальчишки отправились по домам, не потрудившись погасить костер, на сооружение которого потратили столько усилий. Не слишком похвальный поступок, подумала Рэйчел. Стоит вновь подняться ветру, и он в два счета разметает куски горящего дерева, подпалит заросли и, чего доброго, дом.
Но что же делать? Подождать, пока костер догорит, или попытаться засыпать его песком? Нет, решила она, вряд ли получится. Костер слишком велик и слишком умело сложен. А если ждать, пока пламя погаснет, то придется провести на берегу всю ночь.
Возможно, ей не стоит волноваться, ведь вероятность того, что костер станет причиной пожара, ничтожно мала.
И самое разумное, что она может сделать, — это вернуться домой и уснуть. Утром костер превратится в груду почерневших дымящихся головешек, и все ночные страхи покажутся ей смешными и ничтожными. Но конечно, увидев мальчишек-серфингистов, она обязательно попросит их не разводить впредь таких огромных костров, да еще вблизи от деревьев. Рассуждая так, Рэйчел двинулась к дому.
Запах преследовал ее. Он пропитал ее одежду, волосы, кожу, проник даже в рот. И, как ни абсурдно, Рэйчел казалось, что чем дальше она отходит от костра, тем сильнее становится аромат, словно прохладный ночной воздух был для него проводником. Войдя в дом, она плотно закрыла за собой дверь, однако запах не отставал — казалось, его испускают все поры ее кожи.
Рэйчел даже решила принять душ, но потом передумала — она слишком устала и к тому же чувствовала нечто вроде опьянения, вызванного назойливым ароматом. Голова слегка кружилась, движения утратили уверенность (ей, например, долго не удавалось выключить стоявшую у изголовья лампу, и собственная неуклюжесть ее даже позабавила). Наконец Рэйчел нащупала выключатель и комната погрузилась в темноту. Она смежила веки, но перед глазами у нее все равно расплывались радужные круги, подобные тем, что играют на пузырьках мыльной пены. Возможно, слегка обожгла сетчатку глаз, глядя на огонь, лениво подумала Рэйчел. Потом ей пришло в голову, что разноцветные круги и аромат теперь останутся с ней навсегда и она станет их пленницей, с которой они вольны будут делать все, что угодно. Радужные круги больше не позволят ей смотреть на мир, а сладкий запах костра не даст ощущать все прочие запахи.
Рэйчел торопливо открыла глаза, словно желая убедиться, что мир все еще существует и она способна его видеть. Впрочем, она не испытывала ни беспокойства, ни страха, напротив, в голове ее царил приятный туман, и она чувствовала, что сегодня ночью с ней не может случиться ничего плохого.
Комната оказалась на месте, все было так же, как и несколько мгновений назад, — открытое окно, отблески света на потолке, шторы, колыхаемые легким бризом, широкая резная кровать, на которой лежала Рэйчел, дверь, ведущая в коридор-Взгляд Рэйчел послушно следовал за мыслями, то проникая в темноту, царившую на лестничной площадке за открытой дверью, то упираясь в вытертый ногами плетеный коврик.