Галстук для моли
Шрифт:
– Ага, меня едва не уволили, – хмыкнув, заправила выбившуюся прядку за ухо. – Нет уж, сам-сам. А мне нужно начальнику настроение поднять!
– Вижу я, что ты там поднимаешь, – донеслось до меня от Старовойтова, снова ушедшего на балкон. – Развратная нынче молодежь.
Я так и стояла, улыбаясь во всю, когда дверь в соседнюю комнату распахнулась. И тут же забыла, куда собралась. Малкин вышел в шортах и футболке. Без привычного костюма он выглядел иначе. Исчезла строгость, словно с прежней одеждой он снял вечно хмурое настроение.
Высокий, широкоплечий, подтянутый
Он широко, искренне улыбнулся и, поправив сумку на плече, спросил:
– Ну так что, Рыбкина, ты готова? Идем?
Улыбка начальства подействовала на меня как лицезрение чуда на верующих-фанатиков. Словно из-за угла огрели дубиной, разом превращая в блаженную идиотку.
– А-а-а? Да-а-а.
Я на ватных ногах вышла из номера вслед за Малкиным, всеми силами воли стараясь выдернуть себя из “религиозного” экстаза. “Божество” топало впереди, не подозревая о моральных и, что уж скрывать, физических терзаниях “верующих” в моем лице.
Мы зашли в лифт и к зрительному экстазу от прекрасного добавился еще и осязательный. Замкнутое пространство, приятный парфюм…
Мама, наставь меня на путь истинный! На кошерных евреев, а не на вредных боссов, которые даже на море идут чисто ради того, чтобы Старовойтову насолить!
Из лифта я выходила, охваченная прискорбным осознанием того, что своим симпатиям и правда не прикажешь. И мне, о ужас, нравится вот этот вот вариант Александра Малкина. В шортах, футболке и с обаятельной улыбкой на загорелом лице.
Впрочем, кинув взгляд на мужчину, я убедилась, что улыбаться он перестал. На правильном лице царило до боли знакомое выражение снисходительного недоумения:
– Ульяна Михайловна, с вами все хорошо? – с притворной заботой осведомился зверь-начальник, чем разбудил во мне уже собственного зверя. Боевого хомячка.
Это животное зверски загрызло только-только проснувшееся женское восхищение и вернуло в голову здравый смысл, благодаря которому я смогла возвратить часть самообладания, провести Малкина к берегу и даже поддержать беседу на тему работы. Вообще, в деле взаимодействия с Александром Сергеевичем были две волшебные буквы “д”: дела и деньги. Раньше у меня получалось отвлечь его беседой о контрактах, актерах, заказчиках и прочей звездной ерундовине, о которой агент с охотой распространялся. Но сейчас, стоило вспомнить Давида и его фильм, как несколько расслабившийся Малкин вновь подобрался и стал бука-букой.
В итоге когда мы все же спустились к морю, то больше всего мне хотелось кинуть вещи и убежать в закат. Но не судьба и сразу по двум причинам. Заката нет – раз, и два – верная подчиненная в моей душе ждала отмашки от начальства!
А он все молчал! Шел, с любопытством оглядывал народ вокруг и редких купающихся. Сегодня было на удивление немноголюдно, потому морюшко манило с удвоенной силой.
– Вода теплая, – протянул Малкин спустя минут десять после того, как мы спустились на берег и медленно шли в линии прибоя.
Волны медленно набегали на наши ступни, утопающие в мокром песке, на несколько
– Да, – со вздохом ответила я, мысленно с тоской добавив, что было бы совсем идеально, если бы эта теплая вода ласкала не только ноги, но и все остальное.
Как показали дальнейшие события, у Несмеяны был другой план. Мы шли в самый дальний угол прибрежной зоны, где концентрация туристов вообще и “крейзи рашен” в частности была максимально низкой. Александр Сергеевич остановился, небрежно бросил на песок сумку с полотенцем, а после одним непринужденным движением стянул с себя футболку. Я словно зачарованная уставилась на начальство, не в силах оторвать взгляда от того, как перекатываются мышцы под загорело-медовой кожей.
Вот вроде и не первый раз смотрю, а все равно зависаю.
Он был красивым. И правда красивым. По-мужски, без показухи перекаченных спортсменов или трепетной жилистости юношей.
Одежда полетела на землю, а после Малкин, не иначе как решив меня добить… стянул с себя шорты. Я сделала ма-а-аленький шажок назад от неожиданности и тупо уставилась остановившимся взглядом в район надписи “Кельвин Кляйн” на резинке боксеров. Чуть ниже этой самой резинки находилась самая совершенная мужская задница, которую я видела в своей жизни… Ей-богу, его можно было прямо здесь и сейчас фотографировать, а после продавать бренду для распространения – с руками оторвали бы!
– Вы так и станете купаться в трусах? – непривычно осипшим голосом спросила я, силком отковыривая взгляд от упругих ягодиц и заставляя себя взглянуть выше. На поясницу вот… или широкие плечи с пластинами мышц… или на шею. Шея тоже офигенно выглядит.
Да, Рыбкина, совсем ты крышей поехала.
Видимо, вчерашний поцелуй слишком много сдвинул в несчастной женской головушке.
– А есть варианты или предложения? – спросил Александр, поворачиваясь ко мне.
Грудь. Какая грудь. Широкая, подкаченная, а ниже еще и пресс…
Так! Очнулась! Словно никогда тебе такого не показывали!
И тут внутренний голос тихо, но очень коварно возразил, что может и показывали, но, во-первых, точно не такое, а во-вторых, мне недавно взорвало мозг осознание, что Малкин тоже мужчина. Сейчас положение усугубилось наглядной демонстрацией: не просто мужчина, а потрясающий мужчина. С крайне паршивым характером, правда.
Чтобы хоть чем-то себя занять я быстро стянула сарафан, ежась под внимательно-насмешливым взглядом начальства, а после обозлилась и проговорила:
– Что ж вы не сказали, что у вас купального костюма нет? Можно было бы купить, или, на крайний случай, я бы свой одолжила. У меня их теперь много… Плавки-то просто замечательно тянутся!
Уже после того, как озвучила этот бред, в голову пришла мысль: правы были предки, утверждая, что молчание – золото.
Малкину идея примерить один из моих купальников явно не понравилась. Глаза потемнели еще больше, а мышцы лица напряглись, заиграли желваки…
– Беги, Рыбкина, – тихо и очень жутко протянул мужчина, выразительно хрустнув пальцами. – Беги и не оглядывайся!