Гамбит невидимки
Шрифт:
– Кто здесь?
– спросил я.
Ответа не было.
Я встал с постели и зажег свет. Комната была пуста. И все-таки я по-прежнему не чувствовал себя спокойно. Я вышел в коридор, потом заглянул в шкаф и в ванную комнату. Наконец, не удовлетворенный результатами осмотра, я стал проверять, хорошо ли закрыты окна, - и был потрясен: на стекле одного из них с внешней стороны было написано краской:
КОТ ПРОСИТ ПРИЙТИ В ЦИРК
Я вернулся в постель настолько разъяренный, что был готов пожаловаться на Силки в полицию, чтобы его арестовали. Утром, когда я проснулся снова, надписи на окне не было.
Во время завтрака мой ночной гнев утих. Я даже нашел
Незадолго до полудня один из моих студентов спросил меня во время занятия, может ли биологическая наука объяснить существование уродов или феноменов деформационного типа. Я дал ему обычное объяснение - различные виды изменчивости, нарушение процессов питания, болезни, недоразвитость мозга, которая может повлиять на строение организма, и так далее - и сухо закончил советом: если ему нужна ещё какая-нибудь информация по этой теме, пусть обратится к моему старому другу Силки Трейвису, эксперту по феноменам и директору цирка Пэгли-Мэттерсон.
Эти заключительные слова произвели фурор: я услышал, что именно одно чудовище из этого цирка и было причиной вопроса, с которого начался разговор. Понизив голос, студент объяснил, что видел там странное существо, похожее на кота, которое "разглядывает вас с таким интересом, словно оно человек".
В этот момент раздался звонок, который избавил меня от необходимости комментировать эти слова. Однако я помню, что подумал: как мало развились люди за время существования человечества. Они так примитивны, что у них всегда вызывало и вызывает интерес все необычное и аномальное, хотя с научной точки зрения норма гораздо более изумительна. Я по-прежнему не собирался идти в цирк. Но в середине того же дня, возвращаясь с занятий, я инстинктивно протянул руку к карману, вынул из него открытку с фотографией Силки, рассеяно перевернул её и прочел то, что было написано на обороте:
"Пересылка межзвездной почты требует решения сложнейших задач в области энергии, связанных с дифференциальным исчислением времени. Потому возможно,что эта открытка придет на место назначения раньше, чем я узнаю, где вы находитесь. Чтобы подстраховаться, я посылаю вторую такую же в цирк, написав на ней ваши имя и адрес. Обе открытки будут отправлены одновременно.
Не надо слишком сильно ломать себе голову по поводу способа их пересылки. Я просто кладу специальный прибор в почтовый ящик. Этого достаточно, чтобы отправить открытки на Землю, в другой почтовый ящик, куда они адресованы, оттуда они рассылаются обычным образом. После этого отправивший их прибор растворяется.
Фотография говорит сама за себя."
Однако фотография мне ничего не сказала, и это снова вызвало у меня беспокойство.
Резким движением я засунул открытку в карман и уже почти был готов позвонить Силки и спросить его, что означает этот бред сумасшедшего, если тут действительно было что понимать. Однако, поразмыслив, я решил отложить звонок: дело было не таким уж важным.
На следующее утро, когда я проснулся, на наружной поверхности того же оконного стекла были нацарапаны слова:
КОТ ХОЧЕТ ГОВОРИТЬ С ВАМИ!
Они, должно быть, находились на окне довольно долго, потому что в тот самый момент, как я их заметил, они стали исчезать. Пока я завтракал, надпись полностью пропала. Я был больше встревожен, чем раздражен: такая настойчивость со стороны Силки заставляла думать, что у него не в порядке нервы. Я подумал, что, может быть, все-таки должен, несмотря ни на что, побывать на представлении и подарить Силки его маленькую победу:
тогда призрак Силки, который преследует меня уже две ночи, наконец сможет успокоится. Но только после ленча мне пришла в голову мысль, окончательно заставившая меня решиться: я вспомнил о Вирджинии.
Уже два года я был профессором биологии, что удовлетворило бы честолюбие любого молодого человека. Но этот общественный успех быстро стал вызывать у меня только безразличие и растерянность. Тогда я впервые в своей достаточно тусклой жизни почувствовал стремление иметь спутницу жизни и остановил свой выбор на Вирджинии. Она быстро стала избранницей моего сердца. К несчастью, она, похоже, считала меня чем-то вроде плода скрещивания ископаемой окаменелости с мыслящим роботом. У меня было чувство, что мысль выйти за меня замуж ещё ни разу даже не коснулась её сознания. Мне уже давно казалось, что, если бы я сумел, нисколько не уронив своего достоинства, заставить её поверить, что я - романтический молодой человек, она дала бы себя убедить и согласилась бы сказать "да". Притворяться, что любое цирковое представление приводить меня в восторг, что может быть лучше для этой цели! Чтобы подготовить Вирджинию, я решил этим же вечером повести её к Силки Трейвису, надеясь, что моя дружба с такой известной личностью заставит затрепетать её жадную до экзотики душу.
Первое препятствие я преодолел без всякого труда: Когда я позвонил Вирджинии и сообщил ей свои планы на вечер, она тут же согласилась пойти со мной. На подходе к цирку я заранее изобразил на лице радость. Я нарочно пошел по главной аллее парка аттракционов и забавлялся всевозможными ребячьими играми. Критический момент наступил, когда я предложил Вирджинии представить её моему другу Силки Трейвису.
Мой план идеально удался: она остановилась как вкопная и взглянула на меня почти с упреком.
– Филипп, вы хотите сказать, чо знакомы с таким знаменитым человеком, как Силки?
– спросила она и беззвучно ахнула. Как бы я хотел, чтобы этот глубокий вздох восхищения относился ко мне самому!
Силки прекрасно справился с этой ситуацией. Он ещё не был на сцене, когда мы назвали свои имена продавцу билетов. Тот что-то крикнул, вызывая директора из какой-то задней комнаты, и через минуту Силки вбежал в главную палатку феноменов. Он был толстым, как хорошо откормленный хищник, и щурил глаза так, словно последние пятнадцать лет занимался только тем, что искал наилучший способ использовать людей к своей выгоде. На его лице не было и следа лунатического выражения, которое оно имело на открытке, напротив, оно было по-своему оживленным: на этом лице были видны следы алчности и порока, мелочная расчетливость торгаша м страсть к наживе. Силки оказался таким, каким я его себе представлял. Удивительно, но он, похоже, был глубоко тронут нашей встречей и счастлив увидеть меня. Это была радость одинокого кочевника, который на время оказался рядом с оседлыми людьми и немного завидует из спокойной устойчивой жизни. Здороваясь, мы оба преувеличенно выражали свои чувства, но каждый был в восторге от того, что встретил у другого такой теплый прием. Как только приветствия и обряд знакомства закончились, Силки стал держать себя с нами снисходительно.