Гамбит по Воскресенскому
Шрифт:
Но вместо этого Майя отступает, а во взгляде снова то затравленное выражение. Трясёт головой, делает ещё шаг назад.
А у меня начинают закрадываться подозрения, почему совсем молоденькая ещё девчонка могла сбежать из отчего дома. И вот так реагировать на абсолютно невинное и полностью адекватное предложение. Осталось выяснить, что за чудак такой в своё время протянул руки к явно протестующей мышке. И помочь ему протянуть ноги.
Нервно дёргается уголок губ, и я отгоняю идиотские мысли. Устало потираю переносицу.
Вот
– Ты знаешь Марата? – Она моргает раз, другой. – Звягинцева, – уточняю мрачно. И не жду ответа, потому что по разом побледневшей мышке и так всё становится ясно.
Всегда знал, что он мудак, но чтобы настолько.
С силой сжав челюсти, я ищу варианты. И мой один хрен самый лучший.
– Ладно, – выдохнув, решаю, что в этом случае шоковая терапия сэкономит мне нервы и время.
Резким шагом, чтобы не передумать, подхожу к ней, по пути прихватывая её рюкзак, куртку и берцы. Впихиваю всё это добро мышке в руки и, пока она ловит тяжёлые ботинки, подхватываю на руки под испуганный выдох. И иду, пока Майя не вспомнила, что вещи можно бросить и занять руки чем-то более полезным. Моей шеей, например.
И не то чтобы всерьёз беспокоил урон от хилой девчонки, просто до чёртиков не хочется снова терять время. Ругаться с ней, уговаривать. А домой как раз хочется. И в душ. И спать.
Но девчонка ведёт себя на удивление мирно. Сказал бы, что боится лишний раз шелохнуться, но она же вся такая бесстрашная.
Лифт, первый этаж, охреневшие глаза охранников.
С трудом открыв дверь машины с Майей на руках, я сажу мышку на переднее пассажирское. Пустил бы и на заднее, если бы был уверен, что обойдётся без её фокусов, после которых мы влетим в ближайший столб.
– Страшно было? – хмыкаю насмешливо, но веселье пропадает как вид, стоит наткнуться на стеклянный взгляд и прижатые к груди руки, в которых всё ещё её вещи. – Мышка… э-эй. – Я машу рукой перед её глазами и едва успеваю отдёрнуть пальцы от громко щёлкнувших зубов.
– Никогда. Так. Больше. Не. Делай, – цедит она сквозь зубы и в два удара сердца обувает свою монстрообувь.
Но вместо того, чтобы связать и бросить заразу, которая оказалась кусачей, в багажник, я хмурюсь.
– Сильно… поломал?
Вопроса «Кто» она не задаёт. Молча натягивает на себя куртку, щёлкает ремнём и как послушная девочка кладёт рюкзак на колени.
И ответ ясен, вот только он ничего не меняет. И я также молча завожу мотор и трогаюсь с места.
Зная, что всё равно отправлю её к тому, кто, похоже, сломал ей жизнь.
Глава 5
Бросив машину у подъезда, я жду, пока Майя закончит озираться. Странно, что её
Разве что мини-парк внутри комплекса и правда красивый.
Но мышка парк не комментирует, бесстрастно заходя в подъезд.
– Добрый вечер, Константин Александрович, – улыбается консьерж, но мне и раньше было не до него.
Коридор, лифт и холл на три квартиры.
– Пентхаус, – презрительно заявляет мышка. – Кто бы сомневался.
– Кто бы говорил, – отзываюсь в тон и распахиваю дверь во всю ширину. – Прошу. Или для дочки хозяина заводов, газет и пароходов это слишком мелко?
Зачем к ней лезу? Потому что завожусь и ни разу не в постельном смысле. Майя вызывает слишком много противоречивых реакций, чтобы это не бесило. Мне её то убить хочется, то пожалеть. В то время как думать надо вообще о другом.
Загорается мягкая подсветка, слышно, как срабатывает механизм электроштор. Умный дом приветствует хозяина.
– Гардероб налево, ванная прямо. Кухню найдёшь сама, если надо. Можешь располагаться в гостевой спальне, вещи сейчас дам.
Если и есть место комфортнее офиса, то оно здесь. В квартире, где всё подстроено под мой график, предпочтения и ритм жизни.
– Свет включается на сенсорных панелях, они натыканы по всем стенам, так что тоже найдёшь.
– Какой ты гостеприимный, – презрительно.
Если я объясняю, проходя в гостиную, то мышка так и стоит у входной двери.
Скинув пиджак в кресло, я расстёгиваю манжеты, закатываю рукава и встаю так, чтобы встретиться с ней взглядом.
– Не надейся, сбежать не получится, – с довольным прищуром. – Без моего отпечатка входная дверь не откроется, пожарных лестниц здесь нет, а полетать с двадцать пятого этажа ты вряд ли захочешь. Я прав?
– Ненавижу, – цедит она сквозь зубы.
А после остервенело сдирает с себя куртку и с силой бросает её на тумбу. Сдувает прядь со лба. Резко дёргает за шнурки, ослабляя свою монстрообувь, и болтает ногой так, чтобы те, слетая, врезались в мебель и стену.
Детский сад. Мне даже за свои взрослые реакции почти стыдно.
– Располагайся, – хмыкаю, глядя на дефиле по коридору с демонстративно задранным носом и презрительным взглядом. – Моя спальня слева, твоя справа, не перепутай.
И, подхватив пиджак, я со спокойной душой ухожу к себе.
Дерево, металл и никаких дерзких мышек в пределах спальни. Красота. Из-за тёмных стен, тёмной мебели и чисто мужского дизайна Ник всегда считал мою квартиру слишком мрачной и угрюмой. А для меня после целого дня веселья в офисе убойная доза мрачности как раз то что надо.