Гамбит Воскресенского, или Как я свергал Александра Лукашенко

* Данным знаком отмечены запрещенные в Беларуси и России информационные ресурсы, признанные экстремистскими или иностранными агентами.

12 августа 2020 года. Эту дату моя семья запомнит навсегда.

Время

близилось к полудню, а я был все еще дома. После очередной бессонной ночи, неспешно попивая крепкий кофе, я смотрел из окна квартиры на такой родной и одновременно абсолютно незнакомый мне город.

Несмотря на весьма приличную высоту седьмого этажа, было видно и слышно, что всегда спокойный, доброжелательный Минск гудит, словно растревоженный улей. В районе торгового центра «Спектр» уже начали собираться группы людей под оппозиционными бело-красно-белыми флагами [1] , или сокращенно, по-белорусски, БЧБ. Он же впоследствии станет постоянным местом встречи сторонников Александра Лукашенко.

Конечно, 12 августа 2020 года люди, вышедшие к «Спектру» под бело-красно-белым флагом, не были готовы вдаваться в исторические подробности и параллели. Более того, в тот момент они отвергали все, что было связано с действующей властью, не скрывая своего желания сменить и саму власть. И тогда я искренне мог их понять.

В этот день я наметил встречу в Парке высоких технологий (ПВТ) – специальной белорусской юрисдикции для айтишников, где была зарегистрирована одна из моих фирм. На встрече планировалось подписать коллективное письмо резидентов ПВТ с жестким требованием к властям: прекратить насилие в отношении простых граждан.

Это было что-то выходящее за все возможные и невозможные рамки приличия и неприличия. Шок – вот самое удачное слово из трех букв, подходящее для описания впечатлений тех трех дней, событий 9–11 августа.

Баррикады в столице. Первый погибший – минчанин Александр Тарайковский, ставший той самой сакральной жертвой, которая способна толкнуть массы на путь гражданской войны. Тысячи задержанных по всей стране. Столкновения людей с силовиками.

При этом официальные новости по государственным телеканалам сообщали о стабильности и прекрасных видах на урожай. И это вызывало у кого-то иронию, а у кого-то – самую настоящую ярость.

Я машинально отметил, что сегодня, 12 августа, исполнилось

ровно три месяца, как глава «Белгазпромбанка» Виктор Бабарико официально выдвинулся в президенты Беларуси. Еще совсем недавно я был руководителем его предвыборного штаба по Первомайскому району Минска.

«Ну и что нам теперь делать, задержанный по уголовной статье гражданин Бабарико? Дано иль не дано нам было предугадать, чем ваше слово отзовется?» – задал я риторический вопрос своему пузатенькому электрочайнику, который закипел на удивление быстро.

Но вдруг, как любят писать беллетристы, разгоняя захромавший сюжет, раздался громкий стук в дверь. Можно было предположить, что где-то наверху меня услышали да и решили дать незамедлительный ответ «заигравшемуся респонденту».

Если уж быть совсем точным, то для начала мне позвонили в домофон. И уже через несколько секунд я услышал, что наружную металлическую дверь в квартиру выламывают. Однако вкрадчивый голос из домофона остроумно назвался сотрудником столичной госавтоинспекции и любезно пригласил спустится вниз – решить вопрос с моей машинкой, которую якобы нечаянно поцарапали неизвестные им лица.

Я хмыкнул и ответил: «В это время ваши так называемые коллеги-гаишники, кажется, уже выломали мою железную дверь». На эту неожиданную информацию невидимый домофонный собеседник отреагировал парадоксально, явно разговаривая не только со мной: «А-а, ну тогда ладно. Извините… Блин, куда они ломанулись, сказали же – ждать, когда он выйдет».

Ну а я не стал дожидаться крушения второй, внутренней, заведомо более хилой двери и самостоятельно открыл ее серьезным товарищам в масках. При этом успел заблаговременно снять очки. Они бы не выдержали «профилактического» удара в лицо, который я пропустил. Поэтому соответствующие процессуальные бумаги я не успел рассмотреть по физиологическим причинам, однако уверен, что они были в порядке.

Потом нежданные визитеры уронили меня на пол, натянули черный полотняный мешок на голову, руки скрутили стяжками и куда-то повезли. Скажу честно: ощущения были далеки от эйфории и предчувствия скорого праздника.

По итогу многочасового обыска общественности через государственные СМИ был представлен полный набор «организатора массовых беспорядков»:

1) страйкбольный инвентарь (одежда и противогазы) сына, который продемонстрировали в качестве моего боевого снаряжения;

2) несколько познавательных книжек, купленных мною в государственном книжном магазине и вмиг приобретших в телерепортаже статус экстремистской литературы. Речь, в частности, идет об «Энциклопедии стрелкового оружия», истории израильских спецслужб и тому подобном;

3) магнитик с портретом Степана Бандеры, подаренный кем-то из вернувшихся из Киева друзей ради прикола;

4) детский деревянный топорик, принадлежащий дочери;

5) всякая прочая чепуха, типа масок Шрека и личных фотографий, которые ну никак не могли придать мне статус врага народа и создать зловещий образ государственного преступника, циничного ниспровергателя всего самого святого, чистого, светлого и непорочного.

В общем, найденные артефакты с нулевой ценностью наверняка расстроили моих гостей. К тому же они никак не могли обнаружить ни одного моего телефона, ибо даже не догадывались, что их можно спрятать в нише под карнизом, за окном [2] .

А тогда на нервный вопрос по поводу того, «где твои мобильные телефоны, трам-парарам», я решил деликатно отмолчаться и… В таких случаях используется оборот: «Дальше наступила темнота. Герой потерял сознание, чтобы прийти в себя там-то сям-то».

Но я ничего такого не терял. Во всяком случае, надолго. Меня просто подхватили под локти и, предупредив о необходимости не издавать лишние звуки, снесли вниз к заранее подготовленному микроавтобусу.

При этом было удивительно чувствовать, как дрожат их руки. До сих пор непонятно, с чем это было связано: со страхом, волнением, избыточным адреналином, еще чем-то. Впрочем, истинные причины этого тремора в то время меня волновали меньше всего.