Гамбусино
Шрифт:
По второму сигналу они вновь быстро построились; один из всадников на великолепной черной лошади, одетый в парадный военный костюм, выехал вперед и остановился между двумя отрядами. В одной руке у него развевалась шкура белого бизона, он размахивал ею в знак мирных переговоров; в другой руке он держал тотем племени; это был шест длиной почти в двадцать футов, украшенный сплошь перьями и стеклянными бусами и заканчивавшийся вымпелом из лосиной кожи. На вымпеле был грубо намалеван гриф, сидящий на кактусе, — герб древних властителей Мексики; он тщательно сохранялся племенем, считавшим себя, не без оснований, происходящим от древних инков.
Индейский воин со шкурой бизона и тотемом в руках был Мос-хо-ке.
Дон Хосе Морено приблизился к нему и, по обычаю индейцев, протянул правую руку со сложенными пальцами в сторону воинов-команчей ладонью вверх.
Индейский вождь казался преображенным; в нем было столько благородства и величия, что мексиканцы с трудом узнали его. Это действительно был вождь воинственного и неукротимого племени.
Оба всадника встретились точно в середине пространства, остававшегося свободным между двумя отрядами. Они остановились одновременно, приветствовали друг друга по индейскому обычаю, положив свою правую руку на левое плечо и склонив голову на грудь.
— Потомок сыновей Солнца — желанный гость для своих детей, — почтительно сказал индеец. — Сердце Грифов Прерий радуется при виде его.
— Я счастлив приемом, оказанным мне моими детьми! — с достоинством ответил дон Хосе. — Если мое тело было далеко от них, сердцем я всегда был с ними, среди доблестного народа.
После первого обмена любезностями, обязательными по индейскому церемониалу, всадники спешились.
— Вот моя лошадь и мое оружие, — сказал Мос-хо-ке. — Пусть мой отец Седая Голова примет их, как свидетельство радости, которую доставило моему племени его появление среди нас.
Самый драгоценный подарок, который может предложить индеец, — это его лошадь и его оружие.
— Я приму эти дары из рук моего сына, — ответил дон Хосе, — при условии, что в обмен он возьмет мою лошадь и мое оружие.
— Вождь должен послушаться своего отца, — поклонившись, сказал индеец и в знак того, что лошадь дона Хосе теперь принадлежит ему, взял в руку поводья; потом, сделав шаг вперед, он опустился на одно колено и протянул старику тотем.
— Только потомок сыновей Солнца теперь имеет право, — сказал он, — держать священный тотем Грифов Прерий! Пусть он соблаговолит принять его из рук своего сына.
Дон Хосе принял тотем и, два раза подряд наклонив его перед солнцем, сказал:
— Мос-хо-ке — умный и мужественный воин, поэтому священный и почитаемый знак должен оставаться в его руках! Он больше всех достоин его защищать.
В первый раз с начала разговора бесстрастное лицо вождя команчей выразило глубокое волнение.
— Мой отец добр. Он велик. Он справедлив. Он действительно потомок Солнца. Пусть он приказывает — его сыновья будут повиноваться, — с уважением склонясь перед стариком, сказал Мос-хо-ке.
И, потрясая переданным ему тотемом, Мос-хо-ке издал воинственный клич индейцев; воины-команчи с энтузиазмом повторили это клич; церемониал встречи был закончен.
— Мой отец выкурит большую священную трубку с моими молодыми воинами? — спросил вождь.
— Лагерь моих сыновей будет моим! — ответил дон Хосе Морено с достоинством. — Я выкурю большую трубку Совета.
— Да будет так, — ответил вождь.
Мос-хо-ке приложил к губам свой военный свисток. Раздались резкие протяжные звуки. По этому сигналу оба отряда соединились и помчались по направлению к горам, склоны которых, поросшие лесом, виднелись на горизонте, приблизительно в четырех — пяти лье от места встречи.
Не прошло и трех четвертей часа, как всадники достигли леса. Они пронеслись через него подобно урагану и остановились в лагере команчей.
Лагерь, большой и хорошо устроенный, был расположен в прекрасном месте, защищенном от внезапного нападения или набега.
Многие писатели и путешественники, описывая индейцев Северной Америки, почти всегда представляют их в виде диких людей — пьяниц, грязных, ленивых, погруженных в варварское состояние, из которого их невозможно извлечь никакими усилиями.
Этим авторам и путешественникам, по-видимому, попадались на глаза только какие-то выродки индейских племен, несчастные, спившиеся люди, ведущие нищенскую, паразитическую жизнь в окрестностях некоторых городов.
Но племена сиу, команчи, апачи, пауни и многие другие, которые мы могли бы перечислить, представляют собой могущественные племена, живущие на пространствах Западных прерий. Они никоим образом не походят на те жалкие существа, которых описывают путешественники. У них действительно другая цивилизация, не похожая на нашу, но тем не менее она существует.
Обычно они отличаются мягким нравом, развитым умом, а главное — пылкой любовью к свободе и независимости. Многие среди них, в особенности среди племени команчей и пауни, не притрагиваются к спиртным напиткам. Одиннадцать лет, проведенных мною среди команчей, заставляют меня воздать им должную справедливость…
Войдя в лагерь, охотники расположились там на отведенных им местах. В центре лагеря были возведены два шалаша, сплетенные из ветвей, — специально для дона Хосе Морено и его друзей.
Мос-хо-ке послал глашатая просить мексиканских офицеров прийти к Костру Совета. Начальники команчей уже ожидали их там.
Дон Хосе и его три друга поспешили откликнуться на это приглашение.
Вожди-команчи встали при появлении офицеров, в знак уважения к своим гостям. Тут же была зажжена большая трубка, и ее стали передавать один другому. Все участники Совета брали ее и курили в абсолютном молчании.
Последняя частица табаку испарилась вместе с дымом, и тогда Мос-хо-ке прервал молчание.