Game over
Шрифт:
Платон
Яркий свет больно ударил по закрытым векам. Горячо. Как будто на лице кто-то усердно жарит яичницу, причем некоторая часть прилипает, и ее усердно пытаются отодрать железной лопаткой. Темнота, в которой я провел, на мой взгляд, достаточное количество времени, сменилась обжигающе ярким светом. Неужели опять боль? Но даже, несмотря на это, я был безумно рад, что темнота все-таки отступила.
–Хватит дрыхнуть! – опять этот мужской голос с командирскими замашками.
Я старался, честно. Но все это предполагало время, причем довольно продолжительное. Что со мной? Где я? Типичные вопросы для человека, которому прострелили черепушку. Логично же.
Спустя пару неудачных попыток, один глаз все же повиновался. Ослепительно белая комната. Невольно начали выступать слезы. Приложив усилия, я все-таки открыл и второй глаз. Я начинал постепенно привыкать к обстановке. Рядом с кушеткой, на которой я лежал, стоял мужчина средних лет, одетый в черный костюм с нашивками Отдела А. Отлично. Они преследуют меня даже после моей смерти. Неужели настолько сильно насолил им.
–Ледовский Леонид Владимирович. Тридцать один год. Проживание: город Москва, улица Вавилова, дом 74/22. Протоколом от двадцать третьего марта 2080 года: в 20:16 на улице Кедрова восемьдесят три Академического района гражданин Ледовский Л.В., находясь в состоянии алкогольного опьянения, выкрикивал в адрес сотрудников Отдела А оскорбления в нецензурной форме, также оскорблял честь и достоинство представителей правящей элиты. Сотрудники Ворошилов Е.Н. и Дементьев А.П. попытались пресечь действия гражданина Ледовского, не применяя физических сил. Однако попытки скоординировать его поведение без применения физических сил не представлялось возможным. Вследствие чего, сотрудник Дементьев попытался обездвижить гражданина Ледовского, применив нейтрализатор Е в виде патронов с капсулами указанного состава из пистолета марки «Ева», в то время как сотрудник Ворошилов пытался ограничить передвижения Ледовского. По итогу произошедшего, гражданин Ледовский Л.В. нанес травму сотруднику Ворошилову Е.Н., руками вырвав глазные яблоки, тем самым лишив его зрения. Сотрудник Дементьев вступил в схватку с Ледовским, впоследствии чего, сломал ему три фаланги пальцев (указательный, средний, безымянный) на правой руке. Сотруднику Дементьеву А.П. был причинен физический вред в виде сотрясения головного мозга и нейтрализатора Е в виде одного патрона с капсулой указанного состава из его же пистолета марки «Ева» в плечо. Ледовский В.Л., тем временем, скрылся в неизвестном направлении.
Читая эту тираду монотонным и иногда, как мне показалось, явно недовольным голосом, хотя и понятно, почему, командир ни разу не взглянул в мою сторону. А я все пытался понять, что же происходит. Я жив? Но как? Не знаю людей, которые выжили бы после пули, пущенной прямо в продолговатый мозг. А поймал я ее именно им. Вспоминая последние мгновенья, так и было. Однозначно. Значит шансы на то, что я жив, все-таки сейчас очень малы. Очень. Тогда что?
Как раз под конец доклада протокола, в котором я выступал главным героем, я смог разлепить губы. Дико хотелось пить.
–Где я? – вроде логичный вопрос с моей стороны. Ну, по крайней мере, мне так казалось.
Командир, сложив обратно свои бумаги в черный кейс, презрительно посмотрел в мою сторону. Теперь я мог разглядеть его получше. Легкая щетина, квадратный подбородок, маленькие поросячьи глазки. Взгляд Потрошителя, готового прямо сейчас сделать из меня нарезку. Это ощущалось нутром. Ненависть. Презрение. Да в чем дело?!
–Я повторю свой вопрос. Где я? – уже с давлением. Бояться все равно нечего.
–То, что ты из Отдела А, я уже понял – уже менее дерзким тоном произнес я, потому что чувствовал себя очень паршиво, на самом деле. Каждое произнесенное слово причиняло такую боль, как будто я лет десять непрерывно пил паленку и очнулся в диком похмелье.
–Мне некогда с тобой возиться. Предупреждаю, при попытке бегства, здесь сажают на кол. Сразу. Без разговоров. Так что, если не хочешь оказаться на том свете еще раз, советую не дергаться без команды. Тебе закрепили наставника. Она появиться через пару часов. Все вопросы к ней.
Разворачивается, уходит. Взгляд, полный презрения через плечо.
–Не понимаю, зачем ей вообще понадобилось такое дерьмо, как ты, – полушепотом.
Так. Стоп. На том свете еще раз. Следовательно, я все-таки жив. С вопросами «как» разберемся чуть позже. Со своим наставником. Отлично. Секундочку, наставнику по чему? Голова казалось, взорвется. На миг боль была настолько сильной, что мне едва удалось остаться в сознании. На пару минут. Меня клонило в сон, и я не видел смысла этому сопротивляться.
***
Не знаю, сколько я проспал, но чувствовать себя стал гораздо лучше. Лицо не болело. Единственное, что не изменилось, так это дикое желание пить и эта белая комната, с запахом медикаментов и хлорки, как в старой доброй больнице. Руки и ноги были закреплены в металлические браслеты, спина жутко болела от постоянной позы, все-таки возраст. Но то, что я очнулся, с памятью, с руками и ногами, меня не могло не радовать. Попытался разобраться с браслетами, не вышло. Металл мне не по зубам, к сожалению. Уткнувшись в потолок, воспоминания того вечера снова возникли в моей голове. Если по поводу мужского голоса мне все ясно, то вот насчет женского, нет. Мою мысль прервали отдаленный стук каблуков. Ну, вот сейчас и разберемся, что к чему.
Дверь распахнулась, в мою палату вошла женщина. Сказать, что давно не видел такой красоты – ничего не сказать. Одетая во все черное, идеальная фигура, белоснежные волосы. Глаза. Что-то меня в них насторожило. Прозрачного серого цвета, но слегка отсвечивающие синеватым оттенком. Необычно.
–Ну что тут у нас? Похоже, ты почти пришел в норму – ее голос, однозначно я уже где-то слышал его.
–Как я выгляжу? – мой голос казался тихим, безэмоциональным, хотя внутри все кипело. Вопросов было столько, что, казалось, ответов я не получу уже никогда.
На ее идеальном лице не дрогнул ни один мускул. Железная леди. Понятно.
–Отвратительно. Приведи себя в порядок, прими душ, одежда справа от тебя, как закончишь, нажми на эту кнопку, – женщина указала на кнопку, которая была около моей кушетки, наподобие той, что раньше была в каждой палате городских больниц, – понял?
–Да, понятней некуда, – съязвил я, – браслеты отстегнете хоть? Обещаю, что не сбегу.
Женщина провела по ним какой-то карточкой. Теперь, когда с наручниками было покончено, я мог свободно пошевелить затекшими руками. Кайф.