Гангстерская реинкарнация
Шрифт:
Сеон лег на кровать и посмотрел в окно, а потом перевернулся на бок. Теплый душ и полный желудок сделали свое дело – сначала глаза начали закрываться, а потом он и вовсе заснул под разговоры своих опекунов.
– Все, я выиграл, – сказал Жан, выложив на стол четыре туза.
– Я знал, что так будет, – сказал Тобиас и снова принялся перетасовывать колоду.
– Уснул? – удивился Оскар, обернувшись и посмотрев на Сеона.
– Поел, помылся и уснул, – сказал Жан.
– А мне нравится, когда он спит, – сказал Тобиас, продолжая мешать карты.
– Он спящим всем нравится, –
– Хороший парень, я бы его даже официально усыновил, – продолжил Тобиас.
– Только у тебя с ним разница в возрасте – двенадцать лет, тебе это не позволят сделать, – напомнил Жан.
– Но можно сделать фальшивый паспорт с другим годом рождения, – намекнул Оскар.
– Немного постареть, – добавил Тобиас. – А с внешностью что делать?
– Седину подрисуем, – предложил Жан.
Конечно, они шутили, продолжая играть под тихий сап Сеона. Их разговоры стали заметно тише, никто не хотел, чтобы он проснулся. Во второй партии выиграл Тобиас, в третьей – тоже, а потом наступило пять часов, и бар должен был открыться. Дробь в это время еще спал, Тобиас накрыл его пледом и ушел вместе с остальными.
Жан вошел в заведение первым, и его взгляд тут же наткнулся на пианино, которое стояло в углу. Тобиас заметил его недовольное выражение лица и улыбнулся, только Аллуо не понял почему. Посетителей было мало, пахло чем-то цитрусовым, вместо стульев у столов стояли лавки, а на люстрах можно было невооруженным глазом разглядеть слой пыли. Они разместились у барной стойки, Тобиас тут же выбрал, что будет пить, а Оскар с осторожностью забрался на стул.
– Боишься после того случая? – спросил Жан.
– Не напоминай, – попросил Оскар.
На этот раз стул под ним не сломался, и Оскар смог спокойно выдохнуть. Аллуо же молча отправился на кухню, не желая напиваться на голодный желудок. Когда он вернулся с небольшим подносом, на котором разместились две тарелки с сырной и мясной нарезкой, Тобиас уже заказал ему виски.
– Еще один спецзаказ? – спросил у него Жан, который знал, как он общается с поварами.
– Конечно, – ответил Аллуо.
– Надеюсь, повар жив? – спросил Оскар.
– Да, этот оказался очень сообразительным, – сказал Аллуо и отправил в рот кусок сыра.
Они немного выпили и начали говорить о своей работе, из-за которой не задерживались на одном месте. Они обсудили и утреннюю прогулку по лесу, Аллуо после третьего бокала рассказал им немного о своем детстве, после чего Жану и Оскару захотелось еще выпить. Людей в баре заметно стало больше, чего они не сразу заметили, не сразу заметили они и своего малолетнего друга, который незаметно проник в заведение.
Сеон проснулся, когда они только начали пить, и посмотрел на часы. Он знал, где их надо искать, и пришел, не смотря на то, что Тобиас ему запрещал приближаться к подобным местам еще года два. Сеон сразу же заметил пианино и проскользнул к нему, из-за суеты его не заметили. Он выждал момент, наблюдая за своими друзьями и персоналом, а потом, когда убедился в том, что Жан уже достаточно выпил, сел за пианино.
– Надеюсь, оно еще играет, – подумал Сеон, заметив состояние инструмента.
И внезапно для всех, кто находился в баре, пианино заиграло. Заиграл очень небрежно и невпопад собачий вальс, это было единственное, что мог он сыграть, больше Сеон ничего не знал.
У Жана по спине тут же прокатилась дрожь, а остальные уже догадались, кто это мог быть. Аллуо обернулся и довольным взглядом посмотрел на Сеона, который немного замешкался, забыв ноты.
– Вот мелкая скотина, – недовольно произнес Жан и залпом выпил то, что было в его бокале.
– Тогда покажи ему, как надо, – сказал Тобиас, который был настолько пьян, что не мог сердиться на Сеона.
Бармен очередной раз наполнил бокал Жана, и тот с ним отправился к пианино. Сеону пришлось уступить ему место, он встал рядом и с интересом стал наблюдать за происходящим. Жан сначала идеально исполнил собачий вальс, закрыв при этом даже глаза, что очень понравилось подвыпившим посетителям. Люди захотели продолжения, и Жану пришлось сыграть еще. Только на этот раз «Полет шмеля».
Его пальцы двигались с невообразимой скоростью, а у зрителей перехватило дыхание. Сеон был в восторге, Жана вообще сложно было заставить сыграть что-либо. После десяти лет в музыкальной школе он вообще не мог близко подойти к инструменту, он возненавидел все, что было связано с нотами.
– Нас здесь надолго запомнят, – сказал Оскар.
– Пианист, давай Чайковского! – внезапно выкрикнул Тобиас.
И после нескольких секунд перерыва зазвучал «Сентябрь», который приближался в прямом смысле с каждым днем. Тобиасу тоже нравилось, когда он играл, он даже и представить не мог, как можно было запомнить все те ноты, все клавиши. Жан был очень талантлив, но нажимать на курок пистолета ему нравилось больше, чем сидеть за инструментом.
Вечер продолжился, посетителей в баре стало только больше, Жан продолжал играть, Тобиас подавал ему коньяк в стакане с трубочкой, чтобы его руки не отрывались от клавиатуры. Прозвучал Шопен, Лист, Бах. Время пролетело незаметно, было уже за полночь, когда они вернулись в отель.
Только Аллуо понимал, что происходит, остальные же еле добрались до своих кроватей. У Оскара даже не хватило сил снять ботинки, он упал на матрас, и его тело снова наткнулось на пружину, только на этот раз ему было все равно. Тобиасу немного помог раздеться Сеон, который успел попробовать немного пива, пока остальным было не до него. Жан перебирал пальцами, словно продолжал играть на пианино, из-за чего и него не вышло расстегнуть рубашку. Он вошел в свой номер, скинул у двери ботинки и, не добравшись до кровати, рухнул рядом на пол.
Глава 4. Новое дело.
Утром первым проснулся Сеон, посмотрел на спящего Тобиаса и решил, что можно еще немного поспать, но краем глаза заметил часы.
– Вот черт! – воскликнул он, вскочив с кровати. – Вставать пора!
От его крика Тобиас недовольно открыл глаза и попытался приподнять голову, которая раскалывалась.
– Поезд отправляется через час! – кричал Сеон, натягивая брюки.
– Твою мать, Дробь! – промямлил Тобиас, вставая. – В следующий раз бей по щекам, а не ори.